Война Опрос

«На военные рельсы встает не только экономика, но и наука»

https://tinyurl.com/t-invariant/2023/03/scientists-opinions-second/

С 24 фев­ра­ля 2022 года мы живем в новой реаль­но­сти. Она кос­ну­лась всех людей на Земле, но уче­ных заде­ла осо­бо. Международные науч­ные свя­зи, про­ек­ты, тра­ди­ции, кото­рые скла­ды­ва­лись деся­ти­ле­ти­я­ми, руши­лись на гла­зах. Мы попро­си­ли пред­ста­ви­те­лей раз­ных науч­ных обла­стей отве­тить на три вопро­са, что­бы разо­брать­ся, как повли­я­ла вой­на на их дея­тель­ность и на них лич­но. Мы про­дол­жа­ем пуб­ли­ко­вать отве­ты уче­ных (пер­вый выпуск был опуб­ли­ко­ван 24.02.2023).

1. Наука. Как вы оце­ни­ва­е­те изме­не­ния в нау­ке спу­стя год после втор­же­ния России в Украину? 
2. Коллеги. Что изме­ни­лось непо­сред­ствен­но в вашей про­фес­си­о­наль­ной сре­де, в ваших науч­ных груп­пах, орга­ни­за­ци­ях, сообществах?
3. Личное. Как этот год вой­ны повли­ял лич­но на вас? Что вы поня­ли для себя?

Наталия Берлова, про­фес­сор факуль­те­та при­клад­ной мате­ма­ти­ки и тео­ре­ти­че­ской физи­ки Кембриджского уни­вер­си­те­та, Великобритания.

1. Наука и уни­вер­си­те­ты в мире опра­ви­лись от послед­ствий коро­на­ви­ру­са, воз­об­но­ви­лись кон­фе­рен­ции, встре­чи уче­ных, семи­на­ры, очные заня­тия со сту­ден­та­ми. Мы еще боль­ше ста­ли ценить лич­ное обще­ние с кол­ле­га­ми, когда выяс­ни­лось, что мы вос­при­ни­ма­ли как само собой разу­ме­ю­ще­е­ся то, что может быть в одно­ча­сье раз­ру­ше­но. Материя науч­но­го мира очень хруп­кая, и ее нуж­но все­ми сила­ми обе­ре­гать от внеш­них потря­се­ний. Война нанес­ла жесто­кий удар по науч­но­му сооб­ще­ству России, и вол­ны это­го уда­ра рас­про­стра­ня­ют­ся по миру. Студенты вынуж­ден­но поки­ну­ли Россию после аре­стов за уча­стие в несанк­ци­о­ни­ро­ван­ных митин­гах или про­сто за то, что ока­за­лись не в том месте в непра­виль­ное время.

Многие уче­ные и пре­по­да­ва­те­ли выеха­ли на посто­ян­ные или вре­мен­ные пози­ции на Запад, в Китай, Индию, Латинскую Америку. Рушатся свя­зи, судь­бы, карье­ры, но, конеч­но, это все мерк­нет по срав­не­нию с тем, что физи­че­ски гиб­нут люди.

Что про­изой­дет с рос­сий­ской нау­кой в даль­ней­шем? Наука может суще­ство­вать в раз­лич­ных фор­мах. Эндрю Уайлс изо­ли­ро­вал себя от науч­но­го сооб­ще­ства на дол­гие восемь лет, преж­де чем предъ­явить миру дока­за­тель­ство Великой тео­ре­мы Ферма. Но это ско­рее исклю­че­ние, чем пра­ви­ло. Для реше­ния слож­ных вопро­сов рас­тет потреб­ность в круп­ных иссле­до­ва­тель­ских груп­пах, рас­пре­де­лен­ных по раз­ным типам учре­жде­ний и с раз­ной гео­гра­фи­ей. Такие кол­ла­бо­ра­ции часто начи­на­ют­ся на меж­ду­на­род­ных кон­фе­рен­ци­ях, где мож­но обна­ру­жить потен­ци­аль­ных кол­лег за пре­де­ла­ми сво­е­го учре­жде­ния и сво­ей стра­ны. Ученые в неко­то­рых обла­стях ищут отве­ты, тре­бу­ю­щие не толь­ко круп­но­мас­штаб­ной кол­ла­бо­ра­ции, но и огром­ных ресур­сов и уни­каль­но­го обо­ру­до­ва­ния. Если вы хоти­те оста­вать­ся на перед­нем крае, зани­мать­ся самой захва­ты­ва­ю­щей нау­кой и делать то, что никто рань­ше не делал, это ста­но­вит­ся все более доро­го­сто­я­щим. Это озна­ча­ет меж­ду­на­род­ные кол­ла­бо­ра­ции. Если рос­сий­ские уче­ные будут все­го это­го лише­ны на дли­тель­ный срок, это будет катастрофой.

Уедут луч­шие, закук­лят­ся осталь­ные. Вклад рос­сий­ской нау­ки в Nature Index (кото­рый индек­си­ру­ет пуб­ли­ка­ции в самых вли­я­тель­ных меж­ду­на­род­ных жур­на­лах по физи­ке, химии, био­ло­гии и нау­ках о зем­ле) вырос с 2017 по 2021 на треть, а в про­шлом году упал прак­ти­че­ски до уров­ня 2017 года. При этом подав­ля­ю­щую часть индек­са соста­ви­ли пуб­ли­ка­ции, подан­ные до 24 фев­ра­ля 2022 года. Понятно, что в после­ду­ю­щие годы спад будет еще более дра­ма­тич­ный. Мне очень боль­но за людей, кото­рые вери­ли в подъ­ем нау­ки в России и при­ло­жи­ли нема­ло уси­лий для это­го. И теперь видят, как всё, что они стро­и­ли, в одно­ча­сье ока­за­лось разрушенным.

2. Коллеги. На меня боль­шое впе­чат­ле­ние про­из­ве­ла под­держ­ка, кото­рую кол­ле­ги и в Кембридже, и во всем мире ока­за­ли и ока­зы­ва­ют чле­нам науч­но­го сооб­ще­ства, попав­шим в беду.

Были созда­ны спе­ци­аль­ные фон­ды, куда могут обра­щать­ся уче­ные и сту­ден­ты из Украины и России. Многие из них уже при­е­ха­ли в Кембридж. Когда я сроч­но про­си­ла помо­щи для сту­ден­тов и аспи­ран­тов, кото­рые ока­за­лись в Грузии, Турции и Армении, кол­ле­ги отклик­ну­лись прак­ти­че­ски мгно­вен­но и пред­ло­жи­ли свою помощь. Колледжи выде­ля­ли ресур­сы для под­держ­ки из сво­их соб­ствен­ных допол­ни­тель­ных средств, а так­же предо­став­ля­ли поме­ще­ния для встреч и уро­ков англий­ско­го язы­ка для при­е­хав­ших из Украины, России и Белоруссии. Одновременно с этим даже при нали­чии спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных фон­дов, средств и жела­нии помочь воз­ни­ка­ет про­бле­ма въезд­ных виз. Home Office по-преж­не­му очень неохот­но и с боль­ши­ми задерж­ка­ми их выда­ет. Мы пыта­ем­ся как-то решить эту про­бле­му, обра­ща­ясь за помо­щью к чле­нам Парламента и при­вле­кая вни­ма­ние общественности.

Многие мои кол­ле­ги не под­дер­жи­ва­ют бой­кот рос­сий­ских уче­ных и счи­та­ют, что пре­кра­ще­ние вза­и­мо­дей­ствия будет серьез­ным уда­ром по обще­ми­ро­вым инте­ре­сам, кото­рые вклю­ча­ют быст­рый про­гресс в реше­нии гло­баль­ных науч­но-тех­ни­че­ских про­блем и кли­ма­ти­че­ских вызо­вов, и по обще­че­ло­ве­че­ским цен­но­стям. Они видят цен­ность в про­дол­же­нии инди­ви­ду­аль­ных кон­так­тов, в под­дер­жа­нии кана­лов свя­зи через наци­о­наль­ные гра­ни­цы и в про­ти­во­дей­ствии идео­ло­ги­че­ским сте­рео­ти­пам, осо­бен­но в ситу­а­ции, когда мно­гие уче­ные откры­то кри­ти­ко­ва­ли рос­сий­ское пра­ви­тель­ство в СМИ или под­пи­сы­ва­ли широ­ко рас­про­стра­нен­ные заяв­ле­ния, осуж­да­ю­щие рос­сий­ское вторжение.

3. Личное. Как и мно­гие вокруг меня, я про­шла через все ста­дии нега­тив­ных эмо­ций: шок, ужас, гнев, отча­я­ние, уста­лость, раз­рыв свя­зей, воз­ник­но­ве­ние новых свя­зей. В Кембридже появи­лись уче­ные из Украины, в основ­ном жен­щи­ны, исто­ри­ки, фило­ло­ги… Они рас­ска­зы­ва­ют, как пере­жи­ва­ют за остав­ших­ся в Украине мужей и взрос­лых детей, вспо­ми­на­ют ужас, кото­рый они испы­ты­ва­ли при зву­ках при­ле­тов рос­сий­ских ракет, и как во сне опять и опять видят эти при­ле­ты. Они зада­ют вопро­сы: как это мог­ло про­изой­ти? Что не так с рос­сий­ским обще­ством, с рос­си­я­на­ми, как они допу­сти­ли эту чудо­вищ­ную вой­ну и поче­му боль­шин­ство насе­ле­ния ее под­дер­жи­ва­ет? У меня нет отве­тов на эти вопро­сы, толь­ко комок в гор­ле. Но вче­ра дочь рас­ска­за­ла, что они в шко­ле со сво­и­ми новы­ми дру­зья­ми из Киева, Одессы и Харькова ста­вят «Лесную пес­ню» Леси Украинки. Пока наши дети вме­сте созда­ют поэ­ти­че­скую меч­ту о жиз­ни, пол­ной чело­веч­но­сти, кра­со­ты и люб­ви, хочет­ся верить, что не все еще потеряно.

Динара Гагарина, кан­ди­дат педа­го­ги­че­ских наук, науч­ный сотруд­ник Американского уни­вер­си­те­та в Центральной Азии, Бишкек, Кыргызстан.

1. Наука. Происходят рез­ко нега­тив­ные изме­не­ния. При том, что пока мы наблю­да­ем толь­ко пер­вый эффект, а послед­ствия и вос­ста­нов­ле­ние рас­тя­нут­ся не на одно деся­ти­ле­тие. Причины и про­яв­ле­ния этих изме­не­ний мно­го­крат­но озву­че­ны, могу лишь повторить.

Во-пер­вых, уеха­ли уче­ные. Уехали зару­беж­ные иссле­до­ва­те­ли, рабо­тав­шие в России, и рос­сий­ские иссле­до­ва­те­ли, инте­гри­ро­ван­ные в меж­ду­на­род­ную нау­ку, уеха­ли моло­дые пер­спек­тив­ные уче­ные. Ряд сотруд­ни­ков рос­сий­ских вузов уво­ли­ли или были вынуж­де­ны уво­лить­ся из-за их откры­той анти­во­ен­ной пози­ции. Распались коман­ды, кото­рые фор­ми­ро­ва­лись мно­го лет. Быть может, абсо­лют­ная циф­ра не столь вели­ка, но эффект здесь систем­ный и печальный.

Во-вто­рых, рас­тет сте­на изо­ля­ции рос­сий­ской нау­ки от меж­ду­на­род­ной. Да, мы сопро­тив­ля­ем­ся, да, сохра­ня­ют­ся лич­ные свя­зи и кон­так­ты, да, речь пока близ­ко не идет о «тузем­ной» нау­ке. Но фак­ты силь­нее: меж­ду­на­род­ные кол­ла­бо­ра­ции прак­ти­че­ски невоз­мож­ны как с точ­ки зре­ния команд, так и из-за отка­зов в финан­си­ро­ва­нии. С обе­их сто­рон услож­ни­лись ака­де­ми­че­ская мобиль­ность и уча­стие в меро­при­я­ти­ях. Плюс доступ к жур­на­лам и для ряда наук — к обо­ру­до­ва­нию, ПО и рас­ход­ным материалам.

Наконец, то, что пока мы видим не столь отчет­ли­во, но, несо­мнен­но, тренд будет нарас­тать: на воен­ные моби­ли­за­ци­он­ные рель­сы вста­ет не толь­ко рос­сий­ская эко­но­ми­ка, но и нау­ка. И если тех­ни­че­ские и есте­ствен­ные нау­ки будут фоку­си­ро­вать­ся на импор­то­за­ме­ще­нии, то соци­аль­ным и гума­ни­тар­ным, види­мо, уго­то­ва­на участь кон­цеп­ту­аль­но­го сопро­вож­де­ния про­ис­хо­дя­ще­го в политике.

2. Коллеги. Я зани­ма­юсь Digital Humanities (циф­ро­вые гума­ни­тар­ные нау­ки), это отно­си­тель­но моло­дое науч­ное направ­ле­ние. В России наше сооб­ще­ство неве­ли­ко и изна­чаль­но фор­ми­ро­ва­лось в инте­гра­ции с меж­ду­на­род­ным сооб­ще­ством. Возможно, в силу это­го про­цент уехав­ших в нашем сег­мен­те выше, чем в сред­нем по нау­ке. Однако, в том чис­ле бла­го­да­ря неболь­шой общей чис­лен­но­сти, мы сохра­ня­ем тес­ные свя­зи и дер­жим­ся вме­сте весь этот год, неза­ви­си­мо от того, в какой стране нахо­дим­ся. С наши­ми запад­ны­ми кол­ле­га­ми тоже уда­лось сохра­нить лич­ные и про­фес­си­о­наль­ные свя­зи. Кажется, нас объ­еди­ня­ет и цен­ност­ная кар­ти­на мира. В пер­вые дни вой­ны мы с кол­ле­га­ми напи­са­ли откры­тое пись­мо про­тив втор­же­ния России в Украину от рос­сий­ских циф­ро­вых гума­ни­та­ри­ев, его под­пи­са­ли несколь­ко сотен чело­век. Летом мы запу­сти­ли DH CLOUD Community — пло­щад­ку и сооб­ще­ство, объ­еди­ня­ю­щие спе­ци­а­ли­стов в Digital Humanities в раз­ных стра­нах, неза­ви­си­мо от теку­щей аффилиации.

Интересна и соци­аль­ная (назо­вем ее так) роль Digital Humanities. Методы ана­ли­за дан­ных, кото­рые мы исполь­зу­ем, отлич­но рабо­та­ют не толь­ко на исто­ри­че­ских источ­ни­ках или худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ре, но и для фик­са­ции, ана­ли­за и визу­а­ли­за­ции про­ис­хо­дя­ще­го пря­мо сей­час. За год несколь­ко таких мате­ри­а­лов вышло в «Системном Блоке» — науч­но-попу­ляр­ном медиа про Digital Humanities.

3. Лично для себя в пер­вые меся­цы вой­ны я реши­ла, что пока ситу­а­ция поз­во­ля­ет выхо­дить к сту­ден­там, гово­рить то, что думаю, и делать то, что счи­та­ют важ­ным, — буду в России. Мне не нра­вят­ся спо­ры уехав­ших и остав­ших­ся, но для себя я чет­ко выби­ра­ла вари­ант оста­вать­ся так дол­го, как это воз­мож­но. Оставаться, зани­мать­ся сво­им делом и выска­зы­вать­ся про­тив вой­ны. Надо ска­зать, что на фоне анти­во­ен­ной актив­но­сти до июля меня никто не тро­гал на рабо­те. А потом, с июля по декабрь после­до­ва­тель­но отстра­ни­ли от всех про­ек­тов и уво­ли­ли со всех долж­но­стей в уни­вер­си­те­те. С долж­но­сти доцен­та меня уво­ли­ли по ста­тье за амо­раль­ное пове­де­ние, не сов­ме­сти­мое с педа­го­ги­че­ской дея­тель­но­стью. Я пыта­юсь оспо­рить уволь­не­ние в суде.

Оглядываясь назад, вижу свою наив­ность и целый ряд оши­бок. Наивность была одной из клю­че­вых. Я жила в инфор­ма­ци­он­ном пузы­ре, в пре­сло­ву­той башне из сло­но­вой кости, зани­ма­ясь люби­мым делом. Это была ком­форт­ная ака­де­ми­че­ская сре­да, где кол­ле­ги и сту­ден­ты раз­де­ля­ли цен­но­сти и цели. Взращивая и обе­ре­гая эту сре­ду, мы не заме­ти­ли (будем чест­ны, не хоте­ли заме­чать), как поте­ря­ли стра­ну, буду­щее и све­ли на нет уси­лия про­шлых лет. Не буду гово­рить о кол­лек­тив­ной вине и ответ­ствен­но­сти, но кон­крет­но я как пред­ста­ви­тель­ни­ца ака­де­ми­че­ско­го сооб­ще­ства, име­ю­щая доступ к инфор­ма­ции, немно­го раз­би­ра­ю­ща­я­ся в исто­рии и устрой­стве мира, конеч­но, ответ­ствен­на за происходящее.

С фев­ра­ля я науч­ный сотруд­ник в АУЦА. Помимо сво­е­го основ­но­го про­ек­та в уни­вер­си­те­те, зани­ма­юсь раз­ви­ти­ем Digital Humanities в Центральной Азии. Я про­еха­ла по трем стра­нам, встре­ти­лась с кол­ле­га­ми из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана. 15 мар­та состо­ит­ся наше пер­вое сов­мест­ное меро­при­я­тие — круг­лый стол «Digital Humanities в Центральной Азии».

Евгений Кунин, веду­щий науч­ный сотруд­ник Национального цен­тра био­тех­но­ло­ги­че­ской инфор­ма­ции Национальных инсти­ту­тов здра­во­охра­не­ния США.

1. Наука. Изменения в нау­ке как тако­вой, в общем-то, незна­чи­тель­ны. Конечно же, для нау­ки в Украине послед­ствия вой­ны ката­стро­фич­ны пря­мо сей­час, а для нау­ки в России — в несколь­ко более дале­кой пер­спек­ти­ве. Но необ­хо­ди­мо при­знать, что вклад обе­их стран (да, и России) в миро­вой науч­ный про­цесс неве­лик, так что в целом про­гресс не замед­лил­ся (пан­де­мия повли­я­ла куда серьез­нее, но это дру­гая исто­рия). А вот изме­не­ния в атмо­сфе­ре науч­но­го сооб­ще­ства замет­ны: чув­ству­ет­ся тре­во­га и новая соли­дар­ность — ни у кого из кол­лег я не заме­тил неод­но­знач­но­сти в отно­ше­нии к войне и ее виновникам.

С дру­гой сто­ро­ны, есть замет­ные раз­но­гла­сия в отно­ше­нии к рос­сий­ской нау­ке. Одни счи­та­ют, что рос­сий­ские уче­ные в мас­се — жерт­вы, кото­рым надо помо­гать (ну, кро­ме тех, кто отме­тил­ся под­держ­кой агрес­сии, конеч­но), дру­гие счи­та­ют, что рос­сий­ские уче­ные — соучаст­ни­ки агрес­сии, кото­рых сле­ду­ет под­верг­нуть ост­ра­киз­му. Мне никак не близ­ка вто­рая пози­ция, но ее при­дер­жи­ва­ют­ся мно­гие, и у них есть свои аргументы.

2. Коллеги. Опять-таки, в общем, мало что изме­ни­лось. Опять-таки соли­дар­ность: дела­ют­ся попыт­ки помочь укра­ин­ским кол­ле­гам, преж­де все­го, конеч­но, при­ни­мая их в лабо­ра­то­ри­ях. И куда более скром­ные попыт­ки помочь кол­ле­гам рос­сий­ским. Мне как раз уда­лось при­гла­сить в свою лабо­ра­то­рию двух кол­лег, кото­рые не мог­ли и не хоте­ли оста­вать­ся в России. Они, к сча­стью, заме­ча­тель­ные, талант­ли­вые исследователи.

3. А вот лич­но на меня вой­на повли­я­ла замет­но. На месяц нор­маль­ная рабо­та прак­ти­че­ски пре­кра­ти­лась: все вре­мя писа­лись какие-то воз­зва­ния, дава­лись интер­вью, это каза­лось дол­гом и важ­ным делом. Ну, и пра­виль­но, надо думать. Потом рабо­та вер­ну­лась в колею, но пони­ма­ние оста­лось, такое, мож­но ска­зать, экзи­стен­ци­аль­ное пони­ма­ние: зря гово­рят, что не быва­ет на све­те чер­но­го и бело­го, еще как быва­ет. И то, что стра­на, в кото­рой ты про­вел боль­ше поло­ви­ны жиз­ни, ста­но­вит­ся оли­це­тво­ре­ни­ем Зла, совер­шен­но чер­но­го, бес­при­мес­но­го, это, конеч­но, потрясает.

, ,   7.03.2023