Стимпанк и мыслящий кристалл

Война, иду­щая на гра­ни­цах с арха­и­че­ским миром не всем ещё поз­во­ли­ла по досто­ин­ству оце­нить рево­лю­цию, кото­рая пря­мо сей­час меня­ет лицо нашей циви­ли­за­ции. Выход на пуб­ли­ку ново­го поко­ле­ния систем искус­ствен­но­го интел­лек­та запу­стил про­цес­сы поис­ти­не тек­то­ни­че­ско­го мас­шта­ба. Отслеживать их теперь при­дет­ся посто­ян­но, а начать хочет­ся с раз­го­во­ра о судь­бе копи­рай­та в ИИ-мире.

В исто­рии чело­ве­че­ства насчи­ты­ва­ет­ся все­го два-три десят­ка таких инно­ва­ций, кото­рые про­ни­ка­ли во все аспек­ты жиз­ни, меня­ли мыш­ле­ние и пове­де­ние людей, фор­ми­ро­ва­ли новый образ жиз­ни. Происходящий на наших гла­зах и неожи­дан­ный для мно­гих про­рыв в обла­сти искус­ствен­но­го интел­лек­та — как раз из их числа.

Хотя меч­та об искус­ствен­ном интел­лек­те ровес­ни­ца ядер­ных и ракет­ных тех­но­ло­гий, про­гресс в этой обла­сти оста­вал­ся очень скром­ным. У темы ИИ успе­ла сфор­ми­ро­вать­ся репу­та­ция, как у работ по тер­мо­ядер­но­му син­те­зу: когда ни спро­си о резуль­та­те, он ожи­да­ет­ся через 30 лет. При малей­шем успе­хе раз­ра­бот­чи­ки ста­ра­лись дистан­ци­ро­вать­ся от темы ИИ: мол, мы делом зани­ма­ем­ся — рас­по­зна­ва­ни­ем обра­зов или там мно­го­фак­тор­ной опти­ми­за­ци­ей, а не фан­та­зи­я­ми о дума­ю­щих маши­нах. Да и сего­дня спе­ци­а­ли­сты гово­рят о ней­ро­се­тях лишь как о новых мето­дах обра­бот­ки инфор­ма­ции. Однако воз­мож­но­сти, кото­рые все жела­ю­щие тести­ру­ют с про­шло­го года, пока­зы­ва­ют: мы име­ем дело с каче­ствен­ным про­ры­вом. Какие бы тех­ни­че­ские при­е­мы ни при­ме­ни­ли инже­не­ры, глав­ное, что их про­яв­ле­ния все чаще вос­при­ни­ма­ют­ся людь­ми как во мно­гом подоб­ные их соб­ствен­но­му мыш­ле­нию. Важен не тех­но­ло­ги­че­ский, а гума­ни­тар­ный аспект. 

Юридический стимпанк

Когда паро­вой дви­га­тель запу­стил мас­со­вый пере­ход про­мыш­лен­но­сти на машин­ное про­из­вод­ство, мно­гое из того, что еще недав­но тре­бо­ва­ло колос­саль­но­го тру­да, ста­ло выпол­нять­ся меха­ни­че­ски. Лишившиеся рабо­ты ремес­лен­ни­ки даже под­ни­ма­лись на сти­хий­ные бун­ты про­тив машин, но им резон­но отве­ча­ли: маши­ны осво­бож­да­ют от тяже­ло­го физи­че­ско­го тру­да и моно­тон­ной рути­ны, зани­мать­ся кото­ры­ми ниже чело­ве­че­ско­го досто­ин­ства. Рождалась свет­лая меч­та о буду­щем, где «вка­лы­ва­ют робо­ты, счаст­лив чело­век», заня­тый исклю­чи­тель­но твор­че­ским тру­дом, в кото­ром маши­на заме­нить его не в состоянии. 

Примерно в ту же эпо­ху по миру стре­ми­тель­но рас­про­стра­ня­ет­ся новый юри­ди­че­ский инсти­тут — автор­ское пра­во. В его осно­ве лежит пред­став­ле­ние о том, что твор­че­ский труд — это божья искра, а тираж — лишь меха­ни­че­ское, машин­ное повто­ре­ние. Тем самым твор­че­ский труд при­зна­вал­ся каче­ствен­но пре­вос­хо­дя­щим физи­че­ский, и для его воз­на­граж­де­ния авто­ров наде­ля­ли пра­вом кон­тро­ли­ро­вать исполь­зо­ва­ние сво­их про­из­ве­де­ний, в первую оче­редь их копи­ро­ва­ние. Отсюда англий­ское назва­ние это­го инсти­ту­та — copyright. 

По сво­ей юри­ди­че­ской сути копи­райт (как, кста­ти, и его даль­ний род­ствен­ник патент на изоб­ре­те­ние) — это при­ви­ле­гия. Он состо­ит в наде­ле­нии авто­ра осо­бы­ми пра­во­мо­чи­я­ми за счет огра­ни­че­ния граж­дан­ских сво­бод дру­гих людей. Риторическим оправ­да­ни­ем для это пере­рас­пре­де­ле­ния сво­бод слу­жи­ла обще­ствен­ная поль­за от поощ­ре­ния твор­че­ской дея­тель­но­сти авто­ров. Злые язы­ки, прав­да, ука­зы­ва­ли, что копи­райт гораз­до важ­нее для изда­те­лей, кото­рые, купив у авто­ра его при­ви­ле­гию, полу­ча­ли защи­ту от кон­ку­рен­тов, то есть малень­кую моно­по­лию, а в биз­не­се нет ниче­го ценнее. 

Малые моно­по­лии объ­еди­ня­лись в круп­ные, обза­во­ди­лись юри­ди­че­ски­ми служ­ба­ми и успеш­но лоб­би­ро­ва­ли в пар­ла­мен­тах уве­ли­че­ние сро­ков и объ­е­мов охра­ны автор­ских прав. Авторы же со сво­и­ми выстра­дан­ны­ми руко­пи­ся­ми ока­зы­ва­лись сла­бой сто­ро­ной в сдел­ках с изда­те­ля­ми, для кото­рых все эти тво­ре­ния (за ред­ким исклю­че­ни­ем) были вза­и­мо­за­ме­ня­е­мы. Так воз­ник дем­пинг на пер­вич­ном рын­ке автор­ских прав. Лишь во вто­рой поло­вине про­шло­го века и толь­ко в раз­ви­тых стра­нах под дав­ле­ни­ем лите­ра­тур­ных аген­тов сред­няя став­ка роя­л­ти вырос­ла до 10% роз­нич­ной цены, но с пере­хо­дом в элек­трон­ный фор­мат она сно­ва ста­ла снижаться. 

Цифра 10% за божью искру твор­че­ства на удив­ле­ние напо­ми­на­ет цер­ков­ную деся­ти­ну — налог, кото­рый с дав­них вре­мен счи­тал­ся сво­е­го рода отступ­ны­ми за цер­ков­ное покро­ви­тель­ство мир­ской дея­тель­но­сти. А еще 10% — это харак­тер­ный КПД паро­вой маши­ны. У копи­рай­та КПД при­мер­но такой же, если оце­ни­вать его по доле собран­ных с рын­ка средств, дохо­дя­щей до авто­ров. Остальное ухо­дит на функ­ци­о­ни­ро­ва­ние само­го это­го юри­ди­че­ско­го меха­низ­ма. Вот толь­ко и от цер­ков­ной деся­ти­ны, и от паро­во­зов почти вез­де отка­за­лись, а копи­райт дожил до эпо­хи искус­ствен­но­го интел­лек­та, став насто­я­щим юри­ди­че­ским стим­пан­ком. Но сей­час для него насту­па­ют труд­ные времена. 

Коллизии

Обратимся к ново­стям. Фотобанк пода­ет в суд на раз­ра­бот­чи­ков ней­ро­се­ти Midjourney, гене­ри­ру­ю­щей кар­тин­ки по сло­вес­ным запро­сам, за то, что, по его мне­нию, сеть обу­ча­ли на охра­ня­е­мых копи­рай­том изоб­ра­же­ни­ях. Программист пода­ет иск про­тив Copilot, создан­но­го при уча­стии Microsoft пуб­лич­но доступ­но­го ИИ-асси­стен­та про­грам­ми­ста, за воз­мож­ное нару­ше­ние им копи­рай­та. Союз дик­то­ров России тре­бу­ет зако­но­да­тель­но защи­тить голо­са от исполь­зо­ва­ния при син­те­ти­че­ском озву­чи­ва­нии. Писатель с помо­щью ИИ сочи­нил и про­ил­лю­стри­ро­вал дет­скую книж­ку, стал про­да­вать ее на Amazon, а кон­ку­рен­ты воз­му­ще­ны и тре­бу­ют снять ее с про­да­жи, пото­му что он не сам ее писал и вооб­ще мало над ней трудился. 

Работа, кото­рая преж­де счи­та­лась исклю­чи­тель­но твор­че­ской, неожи­дан­но ока­за­лась если не пол­но­стью, то в зна­чи­тель­ной мере по силам машине. Да, конеч­но, ChatGPT не выдви­нет новую науч­ную идею, Copilot не при­ду­ма­ет ново­го алго­рит­ма, а Midjourney не создаст ново­го худо­же­ствен­но­го сти­ля. Пока, во вся­ком слу­чае. Однако они уже берут на себя колос­саль­ную по объ­е­му рутин­ную состав­ля­ю­щую той самой интел­лек­ту­аль­ной рабо­ты, кото­рая в эпо­ху рож­де­ния копи­рай­та счи­та­лась твор­че­ской. Оказывается, боль­шую часть этой искры божьей лег­ко высе­ка­ет машина. 

Казалось бы, как и в слу­чае с меха­ни­за­ци­ей физи­че­ско­го тру­да, мож­но толь­ко пора­до­вать­ся, что ком­пью­тер теперь готов изба­вить нас от мас­сы интел­лек­ту­аль­ных рутин, высво­бож­дая ресур­сы для более глу­бо­ких раз­мыш­ле­ний, кото­рые еще не под силу ИИ. Однако новые луд­ди­ты воз­му­ще­ны поку­ше­ни­ем машин на свя­тое и тре­бу­ют искус­ствен­но огра­ни­чить их инно­ва­ци­он­ный потен­ци­ал, что­бы твор­че­ские поту­ги интел­лек­ту­аль­ных куста­рей оста­ва­лись вос­тре­бо­ва­ны рын­ком. В каче­стве глав­но­го инстру­мен­та защи­ты кон­сер­ва­тиз­ма они апел­ли­ру­ют к копи­рай­ту, кото­рый все­гда пре­под­но­сил­ся как меха­низм под­держ­ки твор­цов и инноваторов. 

Ничего уди­ви­тель­но­го тут нет. Копирайт и рань­ше огра­ни­чи­вал сво­бо­ду твор­че­ства и рас­про­стра­не­ния инфор­ма­ции. Во мно­гих стра­нах он изна­чаль­но внед­рял­ся в одном паке­те с госу­дар­ствен­ной цен­зу­рой. В более близ­кую к нам эпо­ху путь копи­рай­та отме­чен таки­ми скан­даль­ны­ми исто­ри­я­ми как: 

• попыт­ка запре­та видео­маг­ни­то­фо­нов (Sony v. Universal, 1983-1984);
• судеб­ные пре­сле­до­ва­ния за обход искус­ствен­ной несов­ме­сти­мо­сти DVD из раз­ных реги­о­нов мира (DeCSS, 1996-2003); 
• уни­что­же­ние музы­каль­но­го P2P-сер­ви­са Napster (2001), силь­но задер­жав­шее раз­ви­тие сете­вой дис­три­бу­ции мультимедиа; 
• мас­со­вое вымо­га­тель­ство под угро­зой копи­райт­ных исков за ска­чи­ва­ние пор­но­филь­мов с тор­рен­тов (Prenda Law, 2012-2013); 
• уни­что­же­ние мас­штаб­но­го про­ек­та Google по оциф­ров­ке книг (Open Book Alliance, 2011-2016);
• пре­сле­до­ва­ние авто­ров фан­фи­ков, напри­мер, иск Paramount про­тив люби­тель­ско­го филь­ма по моти­вам «Звездного пути» (Axanar, 2015-2017); 

Копирайт и цензура

Последний пункт спис­ка иллю­стри­ру­ет наи­бо­лее раз­ру­ши­тель­ный для куль­ту­ры нега­тив­ный эффект копи­рай­та — про­бле­му про­из­вод­ных про­из­ве­де­ний. Они почти пол­но­стью выпа­ли из сфе­ры сво­бод­но­го твор­че­ства и пере­шли в раз­ряд регла­мен­ти­ро­ван­но­го про­из­вод­ства, посколь­ку их созда­ние теперь начи­на­ет­ся с юри­ди­че­ско­го отде­ла, а вовсе не с авто­ра, заду­мав­ше­го пере­вод или поста­нов­ку, фан­фик или крос­со­вер, аран­жи­ров­ку или ремейк. 

В мире, пере­пол­нен­ном брен­да­ми и цита­та­ми, неза­ви­си­мо­му авто­ру вооб­ще ста­но­вит­ся небез­опас­но отра­жать реаль­ность. Даже фоно­вая музы­ка в кафе при запи­си виде­об­ло­га может стать при­чи­ной уда­ле­ния роли­ка с Youtube. И это еще один класс кол­ли­зий: когда нару­ше­ния нет, но пуб­лич­ной плат­фор­ме про­ще запре­тить подо­зри­тель­ную пуб­ли­ка­цию, чем рис­ко­вать юри­ди­че­ски­ми издерж­ка­ми. Это уже очень близ­ко к логи­ке цен­зу­ры и само­цен­зу­ры, зна­ко­мой жите­лям идео­ло­ги­че­ских дик­та­тур. Блокируется не толь­ко то, что запре­ще­но, но и всё, что может кому-то пока­зать­ся похо­жим на запрещенное. 

Чтобы хотя бы при­мер­но оха­рак­те­ри­зо­вать мас­штаб беды, сде­ла­ем коли­че­ствен­ную оцен­ку. В СССР под цен­зур­ны­ми огра­ни­че­ни­я­ми нахо­ди­лись несколь­ко тысяч авто­ров и десят­ки тысяч про­из­ве­де­ний. Многие из них были доступ­ны в спе­ц­хране по осо­бо­му раз­ре­ше­нию, а несколь­ко тысяч цир­ку­ли­ро­ва­ли в сам­из­да­те. Точных цифр нет, но раз­ные иссле­до­ва­те­ли схо­дят­ся в оцен­ках по поряд­ку величины. 

В США есть мно­же­ство так назы­ва­е­мых орфан­ных книг, то есть таких, кото­рые нель­зя ни пере­из­дать, ни оциф­ро­вать из-за утра­ты дан­ных о пра­во­об­ла­да­те­лях. Большинство из них доступ­ны толь­ко в круп­ней­ших биб­лио­те­ках или част­ных кол­лек­ци­ях, что до неко­то­рой сте­пе­ни сопо­ста­ви­мо с доступ­но­стью спе­ц­хра­на и сам­из­да­та в СССР. Согласно отче­ту аме­ри­кан­ско­го Бюро по автор­ским пра­вам (U.S. Copyright Office, 2015) счет орфан­ных книг идет на мил­ли­о­ны, а по оцен­кам бри­тан­ских иссле­до­ва­те­лей их чис­ло к 2009 году состав­ля­ло 13-15 млн. Это око­ло тре­ти от всех когда либо издан­ных в США книг.

Получается, что коли­че­ствен­но с копи­рай­том в США свя­за­но на два поряд­ка боль­ше огра­ни­че­ний досту­па к кни­гам, чем с цен­зу­рой в СССР при срав­ни­мом насе­ле­нии стран. И этот толь­ко в одном аспек­те орфан­ных изда­ний. Приведенные при­ме­ры иллю­стри­ру­ют арха­и­че­скую при­ро­ду инсти­ту­та копи­рай­та, кото­рый, декла­ри­руя под­держ­ку твор­че­ства и инно­ва­ций, на прак­ти­ке в зна­чи­тель­ной мере подав­ля­ет их в инте­ре­сах тех, кто уже смог закре­пить­ся на этом муль­ти­мо­но­поль­ном рынке. 

Паровоз в тупике

И все же копи­райт до сих пор не стал­ки­вал­ся — в откры­тую, по край­ней мере, — с тек­то­ни­че­ски­ми инно­ва­ци­я­ми, кото­рые меня­ют тра­ек­то­рию дви­же­ния циви­ли­за­ции. Искусственный интел­лект — это, по-види­мо­му, достой­ный про­тив­ник, у кото­ро­го есть потен­ци­ал если не оста­но­вить, то силь­но затор­мо­зить копи­райт­ный паровоз. 

В осно­ва­нии копи­рай­та лежит защи­та не самих твор­че­ских идей, а толь­ко фор­мы их вопло­ще­ния. В паро­вом веке маши­на мог­ла вос­про­из­во­дить лишь фор­му, и копи­райт поз­во­лял твор­цу поучаст­во­вать в при­бы­лях от ее репродуцирования. 

Возьмем преды­ду­щий абзац, пере­ве­дем его на англий­ский с помо­щью ИИ-сер­ви­са Deepl.com, затем попро­сим ChatGPT пере­фра­зи­ро­вать ска­зан­ное, сохра­няя смысл, но по воз­мож­но­сти меняя сло­ва и обо­ро­ты речи, а потом пере­ве­дем обрат­но. Вот, резуль­тат, в кото­ром вруч­ную не изме­не­но ни одной буквы: 

Авторское пра­во пред­на­зна­че­но для защи­ты не твор­че­ских идей как тако­вых, а мате­ри­аль­но­го выра­же­ния этих идей. Во вре­мя про­мыш­лен­ной рево­лю­ции маши­ны мог­ли вос­про­из­во­дить толь­ко фор­му про­из­ве­де­ния, и закон об автор­ском пра­ве предо­ста­вил созда­те­лям воз­мож­ность извлечь выго­ду из это­го воспроизведения.

Чуть менее лите­ра­тур­но, чуть более мно­го­слов­но, но вполне при­ем­ле­мо по смыс­лу и сти­лю, и ни один анти­пла­ги­ат не под­ко­па­ет­ся. Но это в чистом виде машин­ный про­дукт, и такой мож­но при­го­то­вить из любо­го дру­го­го текста. 

Вот при­мер послож­нее. Знаменитое сти­хо­тво­ре­ние Киплинга ‘If – ’ как нель­зя более под­хо­дит к нынеш­ним непро­стым временам:

If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too…

Попросим ChatGPT пере­пи­сать его дру­ги­ми сло­ва­ми и с дру­гой рифмой:

If you can stay composed when those around
Are losing grip and laying blame on you,
If you can keep belief in what you’ve found,
But understand when doubt clouds others’ view…

Можно ли попро­сить еще одну вер­сию? «Sure», — отве­ча­ет нейросеть:

When those around you are caught in fear,
And point their fingers to lay blame severe,
Trust in yourself, though others may sneer,
And grant them space, as doubt may yet appear.

Шах и мат, начи­на­ю­щие поэты. Защищены ли эти сти­хи автор­ским пра­вом? Кому они при­над­ле­жат? Конечно, если во всем при­знать­ся, как здесь, то мно­гие ска­жут: это про­из­вод­ные про­из­ве­де­ния — авто­ма­ти­че­ский сти­хо­твор­ный пере­вод с англий­ско­го на англий­ский. А если не при­зна­вать­ся? Знатоки, конеч­но, заме­тят повто­ре­ние идеи, но копи­райт ее не защи­ща­ет. И кто же автор новых версий? 

Угроза будущему

Общепризнанного отве­та на этот вопрос нет, хотя обсуж­да­ет­ся он уже дав­но (2017). Еще рань­ше (2011) воз­ни­ка­ли спо­ры об автор­ских пра­вах на про­из­ве­де­ния, создан­ные сло­на­ми и обе­зья­на­ми. В ряде стран, напри­мер, в Германии, зако­но­да­тель­ство не поз­во­ля­ет счи­тать авто­ром нико­го кро­ме чело­ве­ка, — наслед­ство древ­них пред­став­ле­ний о «божьей искре». В США и Австралии тако­го огра­ни­че­ния нет, но судеб­ная прак­ти­ка, име­ю­щая силу пре­це­ден­та, отка­зы­ва­ет машин­но­му твор­че­ству в копи­рай­те. А вот в Великобритании и Новой Зеландии закон при­зна­ет автор­ство за лицом, «совер­шив­шим необ­хо­ди­мые дей­ствия для созда­ния произведения». 

Последний вари­ант выгля­дит, на пер­вый взгляд, наи­бо­лее разум­ным. Авторы и рань­ше исполь­зо­ва­ли слож­ную тех­ни­ку — тот же фото­ап­па­рат, напри­мер. И даже если кад­ры дела­ют­ся лег­ко, из них еще надо выбрать удач­ные. Вот и сей­час, что­бы заста­вить ней­ро­сеть создать инте­рес­ный рису­нок или текст может пона­до­бить­ся опре­де­лен­ная ори­ги­наль­ность в фор­му­ли­ров­ке зада­ния. Однако в таком под­хо­де кро­ет­ся опас­ность, спо­соб­ная при небла­го­при­ят­ном раз­ви­тии собы­тий подо­рвать всю инду­стрию искус­ствен­но­го интеллекта. 

Во-пер­вых, сама ней­ро­сеть кем-то созда­ет­ся и обу­ча­ет­ся. А зна­чит, ее раз­ра­бот­чи­ки по бук­ве англий­ско­го зако­на авто­ма­ти­че­ски ста­но­вят­ся соав­то­ра­ми всех ее про­из­ве­де­ний. Это может при­ве­сти к чудо­вищ­ной кон­цен­тра­ции автор­ских прав и инстру­мен­тов цен­зу­ры в руках таких раз­ра­бот­чи­ков ней­ро­се­тей. Они уже сей­час ста­вят огра­ни­че­ния, не поз­во­ля­ю­щие, напри­мер, зака­зы­вать напи­са­ние фишин­го­вых писем, про­грамм для взло­ма паро­лей, да и про­сто оскор­би­тель­ных или непо­лит­кор­рект­ных текстов. 

Во-вто­рых, для обу­че­ния ней­ро­се­тей нуж­ны огром­ные мас­си­вы инфор­ма­ции. В дело идут самые раз­ные тек­сты и изоб­ра­же­ния, в том чис­ле защи­щен­ные автор­ским пра­вом. Авторы и пра­во­об­ла­да­те­ли, почув­ство­вав угро­зу кон­ку­рен­ции со сто­ро­ны ней­ро­се­тей, бьют тре­во­гу и тре­бу­ют запре­тить обу­чать искус­ствен­ный интел­лект на их про­из­ве­де­ни­ях. Такое тре­бо­ва­ние может казать­ся резон­ным, пока мы не оце­ним его раз­ру­ши­тель­ный потенциал.

Системы ИИ уже вошли в нашу жизнь гораз­до глуб­же, чем при­ня­то думать. Достаточно ска­зать, что такие поис­ко­ви­ки, как Google, Bind или Яндекс, — это спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные ИИ, обу­чен­ные на доступ­ных в интер­не­те стра­ни­цах, защи­щен­ных, есте­ствен­но, копи­рай­том. Если сей­час потре­бо­вать, что­бы на исполь­зо­ва­ние тек­стов для индек­са­ции поис­ко­ви­ки полу­ча­ли пред­ва­ри­тель­ное пись­мен­ное согла­сие пра­во­об­ла­да­те­лей, интер­нет рух­нет. Машинные пере­вод­чи­ки, фак­ти­че­ские сняв­шие язы­ко­вой барьер в дело­вом обще­нии, тоже обу­че­ны на защи­щен­ных копи­рай­том парал­лель­ных текстах. Запретить такое исполь­зо­ва­ние — это сно­ва раз­ру­шить вави­лон­скую башню. 

Очевидно, что к подоб­ным ката­стро­фам никто не готов. А раз так, то и накла­ды­вать копи­райт­ные огра­ни­че­ния на учеб­ные мате­ри­а­лы для ней­ро­се­тей в мно­го­чис­лен­ных дру­гих слу­ча­ях было бы непра­во­мер­ной дис­кри­ми­на­ци­ей. Тем более, что ней­ро­се­ти в сво­их рабо­тах не копи­ру­ют дру­гих авто­ров, что было бы нару­ше­ни­ем копи­рай­та. Если они что-то и заим­ству­ют, то выра­зить это объ­ек­тив­ным обра­зом весь­ма труд­но, тем более, что ника­кой закон не запре­ща­ет одно­му авто­ру под­ра­жать сти­лю и мане­ре дру­го­го, если при этом нет пря­мых заимствований. 

Однако, если систе­мы ИИ про­дол­жат совер­шен­ство­вать­ся, впи­ты­вая всю накоп­лен­ную чело­ве­че­ством куль­ту­ру, нель­зя не при­знать, что мно­гие автор­ские про­из­ве­де­ния, осо­бен­но ути­ли­тар­но­го харак­те­ра, силь­но обес­це­нят­ся. Ведь каж­дый жела­ю­щий смо­жет очень недо­ро­го сге­не­ри­ро­вать себе ана­лог с помо­щью искус­ствен­но­го интел­лек­та. Более того, такой сге­не­ри­ро­ван­ный ана­лог — напри­мер, учеб­ник по опре­де­лен­ной теме — может быть допол­ни­тель­но адап­ти­ро­ван под нуж­ды заказ­чи­ка, чего нико­гда не обес­пе­чит про­дукт, ори­ен­ти­ро­ван­ный на тираж. 

Конец пути? 

Так что же, нас ждет исчез­но­ве­ние про­фес­сии авто­ра, живу­ще­го за счет роя­л­ти? Отчасти да, но, как обыч­но в таких слу­ча­ях, не до кон­ца. В слу­чае упад­ка копи­рай­та, автор­ский труд до извест­ной сте­пе­ни ста­нет похож на обыч­ный, когда чело­век в боль­шей мере зара­ба­ты­ва­ет лич­ным уча­сти­ем, неже­ли отчис­ле­ни­я­ми с машин­ных тира­жей. Этот про­цесс идет уже дав­но. Художники и рань­ше боль­ше зара­ба­ты­ва­ли на про­да­же ори­ги­на­лов, чем на пра­вах репро­ду­ци­ро­ва­ния, у музы­кан­тов дохо­ды сме­ща­ют­ся от тира­жей к кон­цер­там, роя­л­ти лите­ра­то­ров сни­жа­ют­ся (The Authors Guild, 2018), и мно­гие из них все чаще видят в кни­гах про­дви­же­ние лич­но­го брен­да, а не заработок. 

Безусловно, все­гда сохра­нит­ся осо­бое ощу­ще­ние от лич­но­го кон­так­та с твор­че­ски­ми людь­ми, но их копи­райт­ные про­из­ве­де­ния, веро­ят­но, зай­мут при­мер­но такое же место на инфор­ма­ци­он­ном рын­ке, какое зани­ма­ют хэнд-мэйд и лак­ше­ри на рын­ке хозто­ва­ров. Произведения, сде­лан­ные с чув­ством и выпу­щен­ные неболь­шим тира­жом при лич­ном уча­стии авто­ра, все­гда будут нахо­дить спрос, но эпо­ха мас­со­во­го тира­жи­ро­ва­ния куль­ту­ры испы­та­ет сме­ще­ние в сто­ро­ну машин­ной пер­со­на­ли­за­ции. Примерно так, как это уже слу­чи­лось с ново­стя­ми, кото­рые мы ста­ли полу­чать из лич­ной лен­ты в соцсетях.

Подводя ито­ги, мы кон­ста­ти­ру­ем, что копи­райт и искус­ствен­ный интел­лект как куль­тур­ные фено­ме­ны вхо­дят в глу­бо­кое про­ти­во­ре­чие друг с дру­гом. Успех одно­го из них пло­хо сов­ме­стим с успе­хом дру­го­го. При этом копи­райт при­над­ле­жит миру арха­и­ки, может быть теп­ло­му и уют­но­му, но ухо­дя­ще­му в про­шлое, а мыс­ля­щий кри­сталл с искус­ствен­ным интел­лек­том — это как раз тот слу­чай, о кото­ром Иосиф Бродский писал, что «втор­же­ние буду­ще­го в насто­я­щее носит харак­тер несколь­ко неком­фор­та­бель­ный, если не обескураживающий».

Александр Сергеев  17.03.2023