Мужчина, профессор славистики, университет одной из стран СНГ

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ T-INVARIANT, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА T-INVARIANT. 18+

ENGLISH BELOW

«Тем, кто хотел бы понять, что дви­жет нынеш­ним пре­зи­ден­том России в кон­тек­сте рос­сий­ско­го обще­ства, сто­ит пере­чи­тать  Достоевского»

От редакции

Это эссе было напи­са­но в нача­ле 2015 года извест­ным запад­ным спе­ци­а­ли­стом по сла­вян­ской лите­ра­ту­ре. Однако в то вре­мя ему не суж­де­но было уви­деть свет: боязнь рас­сер­дить Владимира Путина в ходе пер­вой, гибрид­ной агрес­сии про­тив Украины была настоль­ко силь­на, что редак­то­ры рус­ско­языч­ных СМИ на Западе отка­зы­ва­лись его пуб­ли­ко­вать. Объяснялось это не толь­ко стра­хом перед «эска­ла­ци­ей напря­жен­но­сти», но так­же непо­ни­ма­ни­ем того, какое отно­ше­ние куль­ту­ро­ло­ги­че­ский ана­лиз может иметь к гео­по­ли­ти­че­ским вопро­сам. Однако даже сего­дня автор решил остать­ся ано­ним­ным, посколь­ку в той стране, где он теперь рабо­та­ет, откры­тая кри­ти­ка рос­сий­ской вла­сти может стать при­чи­ной транс­гра­нич­ных преследований.

Президент России из подполья

«Я чело­век боль­ной… Непривлекательный я чело­век. Я думаю, что у меня болит печень… Я не лечусь и нико­гда не лечил­ся… Нет-с, я не хочу лечить­ся со зло­сти… Я, разу­ме­ет­ся, не сумею вам объ­яс­нить, кому имен­но я насо­лю в этом слу­чае моей зло­стью… я луч­ше вся­ко­го знаю, что всем этим я един­ствен­но толь­ко себе повре­жу и нико­му боль­ше… Но все-таки, если я не лечусь, так это со зло­сти. Печенка болит, так вот пус­кай же ее еще креп­че болит!»

Такова одна из запи­сок при­ду­ман­но­го Федором Достоевским «чело­ве­ка из под­по­лья». Согласно авто­ру, «такие лица, как сочи­ни­тель таких запи­сок, не толь­ко могут, но даже долж­ны суще­ство­вать в нашем обще­стве, взяв в сооб­ра­же­ние те обсто­я­тель­ства, при кото­рых вооб­ще скла­ды­ва­лось наше общество».

Редко быва­ет, что­бы лите­ра­тур­ная выдум­ка, опуб­ли­ко­ван­ная более 150 лет назад, про­ли­ва­ла свет на нынеш­ние про­бле­мы. Однако, тем, кто хотел бы понять, что дви­жет нынеш­ним пре­зи­ден­том России в кон­тек­сте рос­сий­ско­го обще­ства, сто­ит пере­чи­тать клас­си­че­ское про­из­ве­де­ние Достоевского. На пер­вый взгляд, чело­век из под­по­лья явля­ет­ся мел­ким зата­ив­шим­ся неудач­ни­ком по срав­не­нию с Владимиром Путиным, кото­рый, будучи лиде­ром одной из самых могу­чих стран, весь­ма пуб­ли­чен. И все же, несмот­ря на раз­ли­чия в достиг­ну­том ими обще­ствен­ном поло­же­нии, как Владимир Путин, так и чело­век из под­по­лья обна­ру­жи­ва­ют некий схо­жий образ мыслей.

Главный враг чело­ве­ка из под­по­лья — запад­ный раци­о­на­лизм, ско­вы­ва­ю­щий его и меша­ю­щий ему реа­ли­зо­вать его непо­мер­ные амбиции. 

Он пола­га­ет себя силь­ным и талант­ли­вым, одна­ко окру­жа­ю­щие поче­му-то не спо­соб­ны это­го при­знать. Разрыв меж­ду его амби­ци­оз­ным талан­том и тем, что он может достичь в реаль­но­сти, порож­да­ет «злость», делая его ярким выра­зи­те­лем того, что мож­но назвать «тео­ри­ей ирра­ци­о­наль­но­го выбо­ра». Эта тео­рия луч­ше все­го выра­жа­ет­ся мате­ма­ти­че­ски, напри­мер, когда чело­век из под­по­лья заклю­ча­ет: «Я согла­сен, что два­жды два четы­ре — пре­вос­ход­ная вещь; но если уже все хва­лить, то и два­жды два пять — пре­ми­лая ино­гда вещица».

Мир, в кото­ром два­жды два может рав­нять­ся пяти, содер­жит в себе гораз­до боль­ше воз­мож­но­стей, чем скуч­ный, слиш­ком пред­опре­де­лен­ный и отяг­чен­ный пра­ви­ла­ми запад­ный мир. В пове­сти Достоевского жела­ние чело­ве­ка из под­по­лья сле­до­вать это­му кре­до при­во­дит вна­ча­ле к тра­ги­ко­ми­че­ским, а затем к поис­ти­не тра­ги­че­ским послед­стви­ям для него само­го и для тех, с кем он стал­ки­ва­ет­ся. Будучи непо­ня­тым людь­ми, не осо­зна­ю­щи­ми его оче­вид­ные, по его мне­нию, талан­ты и досто­ин­ства, он впа­да­ет в агрес­сию, отча­яв­шись най­ти любовь и при­зна­ние и все боль­ше уда­ря­ясь в жалость к себе и само­раз­ру­ши­тель­ную злость.

На при­ме­ре Владимира Путина вид­но, что может про­изой­ти, если чело­век из под­по­лья ста­нет лиде­ром госу­дар­ства, а не про­сто отча­яв­шим­ся оди­ноч­кой, ютя­щим­ся в камор­ке. Подобно чело­ве­ку из под­по­лья, Путин жаж­дет ува­же­ния и при­ня­тия со сто­ро­ны «парт­не­ров», то есть миро­вых лиде­ров, кото­рые игра­ют по пра­ви­лам, как бы создан­ным для того, что­бы ему само­му было невоз­мож­но с их помо­щью чего-либо добить­ся. Поэтому, подоб­но чело­ве­ку из под­по­лья, он ищет воз­мож­но­сти про­явить себя через агрессию.

Исхо­дя из это­го пони­ма­ния раз­бой­ное пове­де­ние Путина в отно­ше­нии сосед­них стран опре­де­ля­ет­ся не гео­по­ли­ти­че­ской или эко­но­ми­че­ской выго­дой, а рас­ту­щим отча­я­ни­ем, невоз­мож­но­стью достичь ува­же­ния и вос­хи­ще­ния со сто­ро­ны запад­ных стран, навя­зы­ва­ю­щих пра­ви­ла, кото­рые он пре­зи­ра­ет, но кото­рым он в опре­де­лен­ной мере вынуж­ден следовать. 

Такое пове­де­ние про­ис­те­ка­ет из зло­сти, а не из раци­о­наль­но­го рас­че­та. Мазохистское удо­воль­ствие, извле­ка­е­мое из этой зло­сти Путиным (и частью рос­си­ян, раз­де­ля­ю­щих его умо­на­стро­е­ние), с лих­вой урав­но­ве­ши­ва­ет про­бле­мы, кото­рые оно вызывает.

Понимание сути это­го умо­на­стро­е­ния очень важ­но для Запада, пыта­ю­ще­го­ся оста­но­вить рос­сий­скую агрес­сию, в осо­бен­но­сти в Украине. Смысл запад­ных санк­ций заклю­ча­ет­ся в том, что­бы при­ве­сти Путина и тех, кто под­дер­жи­ва­ет его, в чув­ство, заста­вить их при­знать, что его агрес­сия при­ве­дет к серьез­ным эко­но­ми­че­ским послед­стви­ям. Однако для чело­ве­ка из под­по­лья такие послед­ствия ведут толь­ко к раз­жи­га­нию лежа­щей в осно­ве его дей­ствий зло­сти. Злости, вызы­ва­ю­щей все более само­раз­ру­ши­тель­ное пове­де­ние: «нашей эко­но­ми­ке ста­ло хуже — так пус­кай ста­нет еще хуже!»

Поначалу Достоевский наде­ял­ся спа­сти героя «Записок из под­по­лья» через хри­сти­ан­скую любовь, вопло­щен­ную в Лизе, бес­ко­рыст­ной про­сти­тут­ке, спо­соб­ной видеть за отвра­ти­тель­ным обли­ком чело­ве­ка из под­по­лья доб­рое нача­ло, кото­рое, как в то хотел верить автор, мы все раз­де­ля­ем. Однако твор­че­ский про­цесс при­вел его к дру­го­му исхо­ду — спа­сти чело­ве­ка из под­по­лья ока­за­лось невоз­мож­но, посколь­ку он слиш­ком ска­тил­ся в кру­го­во­рот зло­сти и само­би­че­ва­ния. Поэтому Достоевский, все­гда чест­ный в отно­ше­нии сво­их пер­со­на­жей, не смог пред­ста­вить чита­те­лю пове­сти ее катар­си­че­ское окон­ча­ние. Вместо это­го глу­бо­ко трав­ма­ти­че­ская испо­ведь чело­ве­ка из под­по­лья про­сто обры­ва­ет­ся, и автор сооб­ща­ет чита­те­лю, что хотя у запи­сок есть про­дол­же­ние, читать их даль­ше нет смысла.

Несмотря на заиг­ры­ва­ния на пуб­ли­ку с Русской пра­во­слав­ной цер­ко­вью, хри­сти­ан­ская любовь вряд ли спа­сет Владимира Путина от при­сту­пов зло­сти. Следует так­же пони­мать, что при­чи­ня­е­мые санк­ци­я­ми рос­сий­ские эко­но­ми­че­ские неуря­ди­цы вряд ли про­из­ве­дут жела­е­мый для Запада эффект. Путин слиш­ком погру­жен в спи­раль зло­сти и жало­сти к себе, что­бы его мож­но было вытя­нуть из нее при­зы­ва­ми к раци­о­наль­но­сти, в кото­рую он нико­гда тол­ком не верил.

Это не зна­чит, что Западу сто­ит смяг­чить санк­ции и поло­жить конец изо­ля­ции Путина и его при­спеш­ни­ков. К сча­стью, не все в рос­сий­ской эли­те раз­де­ля­ют умо­на­стро­е­ние чело­ве­ка из под­по­лья. В конеч­ном сче­те, если сохра­нит­ся силь­ное внеш­нее дав­ле­ние на рос­сий­скую эли­ту, то на перед­ний план вый­дут ее более раци­о­наль­ные пред­ста­ви­те­ли. А пока что логи­ка «два плюс два рав­но пяти» про­дол­жа­ет опре­де­лять пове­де­ние «под­поль­но­го» пре­зи­ден­та России.

Кассандра
Февраль 2015

Если вы хоти­те быть услы­шан­ны­ми, пиши­те нам:
[email protected]
чат-бот в Телеграме: @invariant2023_bot

ENGLISH

The present essay was written in early 2015 by a well-known specialist in Slavic literature from the West. However, at that time, it was not destined to see the light of day: the fear of independent media to anger Vladimir Putin during the first hybrid aggression against Ukraine was so strong that editors refused to publish it. This was explained not only by the fear of ‘conflict escalation’ but also by a lack of understanding of how cultural analysis could relate to geopolitical issues. But even today, the author has to remain anonymous, as in the country where he works, open criticism of the Russian ‘underground president’ could lead to cross-border persecution.

As we have reported, T-Invariant has launched the project “Notes from the Fatherland’s Underground”. It is dedicated to how academics who have remained in Russia survive and resist evil under the oppressive government. At the same time, the ‘notes’ of scientists ‘from underground’ testify to a progressive patriotism, reminiscent of the “Notes of the Fatherland” (Otechestvennye Zapiski) which came from Russian writers of the 19th century. It is important to note that the image of Fyodor Dostoevsky’s ‘underground’ presented by our author, is associated with the ‘ressentiment of the little man’ and his revenge on society for his insignificance and misery. Therefore, the heroes of our project are antipodes to the ‘man from underground’ analyzed in this essay.

“I am a sick man…I am a spiteful man […] I believe my liver is diseased […] I haven’t sought treatment for it […] I refuse to seek treatment out of spite […] Of course, I can’t explain who it is precisely that I’m trying to injure by my spite […] I know perfectly well that I’m only making things worse for myself and no one else. But still, if I don’t go to the doctor it’s out of spite.  My liver is bad – well, let it get worse!” 

Fedor Dostoevsky wrote these words to describe a fictional “man from underground,” one who, the author insisted “not only may but positively must exist in our society, considering the circumstances in which our society has been formed.” Although it is rare that a work of imaginative literature written 150 years ago can illuminate current issues, anyone who would like to understand what is driving Russia’s current president and the society he leads would do well to reread Dostoevsky’s classic work.  Of course, the underground man is an abject failure while Vladimir Putin is the very public leader of one of the world’s most powerful countries.  Nevertheless, despite their achievement gap, Putin and the underground man share a pattern of thinking.

The underground man’s main enemy is western rationalism, which hems him in and prevents him from realizing his outsize ambitions.  He feels himself to be talented and powerful, yet those around him seem unable to recognize his ability.  The gap between his talent and ambition and what he can achieve creates his “злость” (conventionally translated as “spite,” the Russian word includes overtones of anger and malice as well), which makes him the first exponent of what might be called “irrational choice theory.”  This theory is best explained mathematically, as when the underground man insists: “two times two equals four is an excellent thing, but if we are to give everything its due, two times two equals five is sometimes a very charming thing, too.” 

A world in which twice two can equal five contains many more possibilities than the boring, over-determined rule-bound world of the west.  In Dostoevsky’s novella, the underground man’s desire to live by this credo leads at first to tragicomic and then to genuinely tragic consequences for him and those with whom he interacts.  Feeling misunderstood by people who fail to recognize his obvious (to him at least) talent and worth, he lashes out aggressively, desperately hoping for love and appreciation but increasingly sinking into self-pity and self-destructive spite.

Vladimir Putin illustrates what happens when the underground man becomes the leader of a state rather than a raving loner in a garret.  Like the underground man, Putin craves recognition and acceptance for himself and his country by a group of fellow leaders who play by a set of rules that seem designed to make it impossible for him to win.  Like the underground man, he searches for situations in which he can assert himself aggressively.  On this reading, his bullying behavior toward neighboring states is not carried out with an eye to geopolitical or economic gain but is rather an increasingly desperate strategy to achieve respect and admiration from the western states whose rules he despises but which he knows at some level he must play by.  It derives from spite, not rational calculation, and the masochistic pleasure of spite (for Putin and the large percentage of Russians who appear to share his mindset) more than compensates for the hardships to which it leads. 

Appreciating this mindset has profound consequences as the West tries to stop Russian aggression, particularly in Ukraine.  The purpose of sanctions has been to bring Putin (and Russians more generally) to their senses, to force them to recognize that their aggression will lead to serious economic consequences.  For an underground man, however, such consequences only feed the spite that lies at the heart of his actions.  Indeed, they lead to ever more self-destructive behavior.  “Our economy is bad – well, let it get worse!”

When Dostoevsky began writing “Notes from Underground” he hoped to save his character through Christian love, personified in the novella by Liza, the selfless prostitute who sees through the underground man’s nasty exterior to the good core that Dostoevsky fervently wished to believe we all share.  However, the logic of the work in the process of creation led to a different outcome – the underground man proved impossible to rescue; he had fallen too far into the cycle of spite and self-loathing and Dostoevsky, always honest with his characters, could not find a way to justify an uplifting ending.  Instead, the underground man’s profoundly disturbing “confession” simply breaks off and the “author” lets the reader know that although the notes continue there is no reason to read further.

Christian love is unlikely to save Vladimir Putin from his most spiteful impulses, despite his overt embrace of the Russian Orthodox Church.  But at the same time we need to realize that the clear economic pain caused by sanctions is also not likely to have the desired effect.  Putin has fallen too far into a cycle of spite and self-pity to be pulled out by appeals to a rationality in which he has never fully believed.  This is not to say that I think that the West should lighten the sanctions regime or cease to ostracize Putin and his closest cronies.  Fortunately, not every member of Russia’s elite shares the underground man’s mindset and eventually, if external pressure remains strong, more rational actors will come to the fore.  In the meantime, however, the logic of “two time two equals five” will continue to exert a powerful pull on Russia’s “underground” leader and his supporters. 

Cassandra
February 2015

  8.04.2024