Нынешние магистранты — подранки. Они заканчивали учёбу в школе и поступали в бакалавриат в годы пандемии. А потом их почти сразу накрыло войной со всеми сопутствующими: страхом мобилизации, отъездом части друзей и преподавателей, разрывом связей университетов с академическим миром и новыми идеологическими ориентирами. В общем, им не позавидуешь. Даже странно вспомнить, что мы когда-то называли их «снежинками».

Снежинки не растаяли, хотя и сохранили пристальное внимание к собственному внутреннему миру и эмпатичность по отношению друг к другу. На взрослых их эмпатия, впрочем, не распространяется. Взрослые (не только пожилые, но и среднего возраста) преподаватели их явно раздражают. Студенты постоянно жалуются на то, что они говорят непонятным языком, у них некрасивые презентации и это мешает понимать материал. Говорят мне, академическому руководителю, что хотят учиться только у молодых.

У меня нет никаких сомнений в высоком профессиональном уровне наших взрослых преподавателей. Так что проблема точно не в глубине их знаний или устаревших подходах. Мне кажется, мы наблюдаем взаимное усиление нескольких тенденций. Часть из них исследователи образования описали ещё раньше, за несколько лет до войны. Они связаны с поколенческими особенностями. Поколению миллениалов была посвящена книга Вадима Радаева, вышедшая в 2019-м. Многие наблюдения, изложенные в ней и в другой его книге («Преподавание в кризисе»), сейчас стали ещё более очевидны. Младшие миллениалы и зумеры не любят иерархию, не особенно обращают внимание на академические регалии и научную репутацию. Конечно, есть исключения. Я знаю несколько немолодых преподавателей, которые вызывают неизменный восторг у студентов. Но это единичные случаи. В остальных – «стилистические разногласия»: особенности языка, скорость речи, специфика юмора и набор историй, которыми преподаватели гуманитарных дисциплин традиционно разбавляют лекции и семинары, – ощутимо мешают слышать и ценить друг друга.

Размежевание по линии либералы/консерваторы для них гораздо менее актуально, чем по линии молодые/старые (это все, кто застал распад СССР в более или менее взрослом возрасте).

Да, молодых преподавателей им легче понимать, потому что они интуитивно чувствуют, что надо объяснять подробнее, а что и так понятно. Да, язык и стиль речи их речи ближе и формировался тоже под влиянием социальных медиа. Но не менее важным мне кажется то, что студенты просто больше готовы их слушать и понимать. Готовы с ними договариваться, слышать их боли и быть снисходительными к их просчетам и даже провалам. Старшим же они не прощают даже малейших неточностей. И, кажется, не испытывают ни восхищения или обиды по отношению к уехавшим, ни благодарности или презрения к оставшимся.

Их отношение к идеологическим расхождениям с однокурсниками и молодыми преподавателями тоже вполне толерантное. Среди студентов есть те, кто пришёл в университет благодаря участию в различных провластных молодежных организациях и конкурсах. А есть антивоенные активисты. Хотя они и не демонстрируют теперь открыто свои взгляды, но, кажется, все это и так понимают. Может быть, со стороны я не вижу подводных камней, но атмосфера в группах позитивная, обострений они явно избегают и стараются друг друга не задевать лишний раз.

Среди последних есть те, кто пришёл в наш университет, заменив уехавших. Они получили хорошее образование в региональных вузах и совсем не глупы. Но война стала для них карьерным лифтом. Они активнее преподавателей старшего поколения включаются в процессы перехода университета на новые идеологические рельсы. Казалось бы, это должно раздражать хотя бы ту часть студентов, которые не скрывают своего антивоенного настроя. Но нет! Молодым они вполне готовы простить другие взгляды, если они не откровенно людоедские.

Если начать задавать наводящие вопросы (а я это периодически делаю), то объясняют студенты это тем, что другого выхода у молодых нет. Раз уж они не релоцировались, надо делать карьеру здесь. Кажется, конформизм тридцатилетних снижает для двадцатилетних сложность их собственного грядущего выбора. В обратную сторону это тоже работает: преподаватели-миллениалы внимательны к ожиданиям зумеров и готовы с ними договариваться не только о вопросах учёбы, но и о том, в каком мире они хотят жить.

В общем, они явно ощущают себя в одной лодке. А нас, кажется, решено оставить на «Титанике».

Может, это и правильно.