Российские учёные, находящиеся сегодня в Швеции, всё чаще получают отказ в получении постоянного вида на жительство. А вместе с отказом — запрет на въезд в Шенгенскую зону на значительный срок. T-invariant поговорил с учёными, которых коснулась или могла коснуться эта мера, и попытался понять, что именно беспокоит Миграционную службу Швеции.
Опасная математика
Математику, политической активистке Дарье Рудневой грозит депортация из Швеции и запрет на въезд в Шенгенскую зону на 20 лет. Информация об этой истории широко разошлась не только в шведских сми, но и в российских. И, как это часто бывает, трактовку история получила самую разную: от ущемления российских граждан за рубежом до обвинения Дарьи в шпионаже. Провластные сми опубликовали новость о Рудневой с такими пояснениями: «Хозяева (Скандинавские страны) встретили “беглецов от режима” откровенно недоброжелательно, окружили их подозрениями и время от времени “ставят на лыжи”. Периодически релокантов выгоняют из этих стран, а их крики “за что?!” повисают в воздухе без ответа».
Широкая огласка и вольная интерпретация журналистами случая Дарьи напугала других российских учёных с похожими историями. Многие, общаясь с нами, просили не называть их имён, опасаясь аналогичных статей и «хейта» со стороны русскоязычного сообщества Швеции.
Дарья Руднева оказалась в Швеции в 2021 году. Она окончила мехмат МГУ в 2013-м, потом поступила в магистратуру матфака ВШЭ. Затем продолжила обучение в аспирантуре Сколтеха (в рамках совместной программы с ВШЭ). Во время учёбы в аспирантуре получила стипендию в университете Санта-Барбары в Калифорнии, США, а в 2016 году уехала учиться туда в аспирантуру.
«Именно там занимаются топологическими квантовыми компьютерами, — рассказывает Дарья. — Это был уникальный шанс. Но в 2018 году я приехала в Москву на каникулы и у меня обнаружили рак. Я лечилась, пошла параллельно учиться в совместную аспирантуру по математической физике Сколтеха и ВШЭ, пережила в таком режиме химиотерапию, операцию, облучение. Это были страшные два года. Конечно, в это время я буквально выпала из жизни, мне точно было не до политики. Но именно во время лечения я столкнулась с огромным количеством разных людей, их историями, несправедливостью. Когда мне стало лучше, я начала много времени уделять экологическим активностям, благотворительности. Не только какими-то деньгами, но и личным участием».
Дарья вспоминает, что времена ковида дались ей как общительному, энергичному человеку нелегко, и предложение поучиться семестр в Швеции, где никаких ковидных ограничений не было, её очень обрадовало. В феврале 2021 года Дарья оказалась в Швеции, изначально думая, что это всего на полгода. Дважды она успешно продлевала студенческий ВНЖ. В 2022–м, получив временную стипендию аспиранта-исследователя от Стокгольмского университета, подалась на другой тип — ВНЖ визитера-исследователя. Но после долгого ожидания получила отказ и запрет на посещение шенгенской зоны на 20 лет.
Некоторые русскоязычные жители Швеции, с которыми мы говорили, уверяли нас, что запрет на въезд в Шенгенскую зону на 20 лет — верный признак причастности Дарьи к шпионажу. Но адвокат Дарьи Даниел Карнштедт подчёркивает, что её никто и никогда не обвинял в шпионаже. Главная проблема в том, что большинство документов, полученных от службы безопасности, засекречено. Поэтому ни сама Дарья, ни её адвокаты не могут ни процитировать, ни сослаться на эти документы.
Для того, чтобы понять причину решения Миграционной службы и SÄPO (шведской службы безопасности, куда передаёт дело Миграционная служба), нам придётся обратиться к расследованию Sveriges radio. Журналисты Анья Салберг и Даниэл Оман проделали огромную работу и смогли привести данные из этих документов, а также комментарии Фредрика Халлстрёма, начальника оперативного отдела SÄPO. По их данным, причиной официального отказа стала тема исследования Дарьи, угрожающая безопасности Швеции.
При этом Дарья не устает повторять, что область её исследований сугубо теоретическая. О том же говорят и нобелевский лауреат Фрэнк Вильчек, с которым она проводила исследования и написала статью, и Торш Ханс Ханссон, ещё один её именитый соавтор, известный физик и член Нобелевского комитета. Но у SÄPO другое мнение, причём, как признаётся Вильчек, к нему с вопросами об исследовании Дарьи от SÄPO не обращались. Дарья вспоминает, что ей на собеседовании в SÄPO и в Миграционной службе вопросов о самом исследовании никто не задавал.
Дарья Руднева далеко не единственный пример, когда Миграционная служба Швеции отказывала российским исследователям в виде на жительство и выдавала длительный запрет на посещение Шенгенской зоны по рекомендации SÄPO по причине того, что исследование признано опасным для безопасности Швеции.
Берегись автомобиля
О переезде в Швецию Артём (здесь и далее имена героев изменены) задумался 10 лет назад, после окончании вуза в России. Не с первого раза, но ему удалось получить стипендию в Швеции. Артём успешно окончил в этой стране магистратуру, работал в технологических компаниях. Во время ковида попал под массовые сокращения, но смог найти другую работу и собирался пойти на PhD. В 2021 году Артём подал документы на ПМЖ. А в сентябре 2023 года в ответ на его заявление пришло предложение взять адвоката по миграционным вопросам. Что по опыту других россиян свидетельствовало о проблемах.
«Угрозой признали область, в которой я работал, — рассказывает Артём. — Как мы с адвокатом ни пытались бороться, мне всё равно мне не продлили визу и выслали из страны. Ещё и дали бан (запрет на въезд в Шенгенскую зону. — T-invariant) на 10 лет».
В то время Артём работал в инженерной компании, связанной с безопасностью на транспорте. «Я работал над программами для гражданских продуктов, для автомобилей. Когда-то компания была шведской, но потом стала частью крупной международной американской компании, занимающейся электроникой и полупроводниками. Компания даже написала письмо в мою поддержку, где говорилось, что я не только не имел доступа к важным для безопасности Швеции данным, но не мог даже случайно получить к ним доступ».
По словам Артёма, ни Миграционная служба Швеции, ни суд на это письмо никак не отреагировали. При этом в ту же компанию, пока у Артема шел суд, успешно приняли на работу несколько человек из Ирана и Китая, и все они получили визу. Адвокат Артёма предположил, что это связано исключительно с политической ситуацией: раньше скорее бы отказали гражданам Китая и Ирана, но сейчас SÄPO переключила свое внимание на россиян.
Артём признает, что опыт оказался для него травмирующим: «Меня до сих пор догоняют и сны, и ПТСР. Ещё до отъезда из Швеции я был вынужден обратиться к психологу и психиатру за помощью. Моя картина мира, вера в добро и справедливость сильно пострадали. Я воспринял произошедшее как предательство системы, в которую верил: восемь лет я строил жизнь, с трудом добивался успехов, а в итоге меня выбросили из-за какой-то охоты на ведьм. Я осознанно выбирал страну с серьезным отношением к правам человека, humanitarian superpower как любят говорить в Швеции. Вера в демократические институты, по крайней мере в Швеции, у меня подорваны».
Сейчас Артём работает в России. Европейские страны в ближайшие годы для него закрыты. Как, скорее всего, Великобритания, США, Австралия, Канада и другие страны, для которых важен отказ в выдачи Шенгенских виз.
«Я пытаюсь вернуться в нормальную жизнь, — говорит Артём. — Из-за решения Миграционной службы Швеции я лишился позиции исследователя в Великобритании: отказался, потому что виза стоит дорого, а вероятность получить отказ слишком велика из-за запрета на въезд в Шенгенскую зону. Я, конечно, привык к международным компаниям, которые работают на переднем крае технологии. Поэтому позже, когда приду в себя, буду присматриваться к интересным проектам в Азии. Ну, и буду оспаривать решение в международных судах, которые, надеюсь, могут не признать решение Шведской миграционной службы».
Удар по всей семье
Екатерина с мужем и двумя детьми оказалась в Швеции в 2018 году: муж получил приглашение на написание и защиту PhD по ядерной физике. Именно в сфере научных интересов мужа Екатерина и видит проблемы, с которыми сегодня столкнулась семья. Два года назад они начали общепринятую среди находящихся более пяти лет в Швеции иностранцев процедуру подачи на ПМЖ. Процесс неожиданно затянулся. И на очередном этапе сотрудник Миграционной службы посоветовал Екатерине и её мужу обратиться к миграционному адвокату. С его помощью стало известно, что дело передали на рассмотрение в SÄPO. У Миграционной службы, как предполагают Екатерина, её муж и их адвокат, возникло подозрение, что знания и разработки, полученные в ходе работы её мужа могут быть переданы России и использованы против Швеции. Тогда же, по словам Екатерины, в различных группах стали всплывать сложности при получении ПМЖ у граждан Ирана, России и Китая, если дело проходит через SÄPO.
«На тот момент не было известно ни одного положительного случая для россиян, чьё дело передали на рассмотрение в SÄPO, — отмечает Екатерина. — Тогда же мы вступили в группу, организованную Дарьей. На сегодняшний день там 13 человек, было больше, но люди уезжали, их дела закрывали».
Адвокат посоветовал не дожидаться официального решения и покинуть Швецию: слишком велика вероятность отказа и запрет на въезд в Шенгенскую зону. Если ответа не дожидаться, дело автоматически закрывают, и можно попробовать найти работу в другой стране ЕС.
Сама Екатерина тоже PhD-студент, но в лингвистике. Очень сложной оказалась ситуация с детьми. Старшая дочь приехала в Швецию в третьем классе, училась последние шесть лет в шведской школе. Екатерина не устаёт радоваться тому, что параллельно шведской школе дочь училась и онлайн в российской. Сложнее ситуация с младшим сыном. Он инвалид, в Швеции посещал специальную школу, постоянно проходит курсы реабилитации и получает медицинскую помощь. Когда стало понятно, что муж вынужден, по крайней мере на какое-то время, вернуться в Россию, родители решили младшего сына оставить с мамой в Швеции и подавать её документы отдельно. А старшая дочь вернулась с отцом в Россию, где будет заканчивать 10-11 класс в Москве. Ситуация для детей стрессовая.
«По совету адвокатов мы приложили к моим документам письмо-ходатайство о том, чтобы нам разрешили остаться из-за инвалидности ребенка и из-за того, что прерывать лечение опасно. Приложили все необходимые документы. Шесть месяцев уже прошло, пока тишина», — рассказывает Екатерина.
Кроме того, она беспокоится, что для неё могут оказаться критическими компьютерные курсы на Coursera, которые она прошла во время ковида по интернету: «Если честно, я поняла, что программирование — не моё. Но сейчас оказалось, что этих курсов достаточно, чтобы SÄPO расценил мою деятельность как потенциальную угрозу безопасности Швеции. Я не смогу написать ни одной программы, но это не имеет значения. Тем не менее, я рискнула остаться в Швеции. У меня идет сбор данных для PhD, осталось еще немного. И если никак с Миграционной службой дело не продвинется, я, наверное, тоже уеду. Очень тяжело жить в подвешенном состоянии».
Интересно, что Екатерина заканчивала военный вуз, училась на платном отделении (поэтому, по её словам, не имеет никаких военных званий и никогда не работала в военных учреждения) по лингвистике. Казалось бы, именно это и должно насторожить SÄPO.
«О том, что я заканчивала этот вуз, никогда не скрывала, предоставляла данные для поступления в магистратуру, — поясняет Екатерина. — А главное, я видела журнал своего дела. И там стоит, что у SÄPO ко мне по этому пункту никаких претензий нет».
По мнению Екатерины, сейчас стоит беспокоится всем российским учёным, подающим на ПМЖ и имеющим технические специальности. Среди её знакомых, столкнувшихся с такими проблемами, — биологи, химики, физики, математики, IT-шники. А вот у гуманитариев всё проходит гладко.
Шпионское кино
У нашего следующего собеседника проблемы начались в марте 2024-го. Свои документы на очередную визу он подал в ноябре 2023 года. Виталий успешно защитил диссертацию, получил предложение о работе инженером в лаборатории и решил подать в Миграционную службу документы на ПМЖ с новым контрактом. «В Швеции очень сложно получить информацию о статусе дела, — говорит он. — Ответ один: ждите, ждите, ждите. Я пытался дозвониться, но никакой информации получить не удалось. А на очередное письмо получил ответ, что мне нужен миграционный адвокат, чтобы получить доступ к секретным документам. Своих знакомых адвокатов у меня не было, и я попросил его мне назначить».
Назначенный адвокат действительно обеспечил доступ к секретному решению SÄPO.
«Это выглядело, как в каких-то шпионских фильмах, — вспоминает Виталий. — Мы сели в комнате, закрыли все жалюзи и только потом достали документ. Разглашать его до решения суда была нельзя. Сейчас уже, думаю, можно. Мою область исследования SÄPO признала опасной для интересов Швеции. И они не рекомендуют выдавать ПМЖ».
Адвокат сразу предупредил Виталия, что эта рекомендация имеет большую силу, и Миграционная служба вряд ли пойдёт против такой рекомендации. «У меня был шок сначала, я не понимал, что происходит, — рассказывает Виталий. — Во-первых, моё исследование публично. Во-вторых, в компании, где я работаю, все хорошо знают, что я русский, никогда не скрывал этого. А работаю я в области, связанной с гражданской авиацией, в области аэродинамики. Мои исследования никак нельзя назвать опасными, это фундаментальная наука».
В решении, которое в октябре получил Виталий, ему было отказано в ПМЖ, а также указано, что он не может податься на любой другой вид жительства ни по работе, ни по учёбе. Плюс запрет на посещение стран Шенгенской зоны на пять лет.
Виталий признаётся, что сначала не поверил в такое решение, надеялся, что это ошибка, в которой службы наверняка быстро разберутся: «Первой была мысль: если я ничего плохого не сделал, а страна так ко мне относится, зачем мне тут оставаться. Это настоящий акт дискриминации по национальному признаку. Потом был другой вопрос: если моя область опасна, почему бы мне не разрешить заняться другой — я же могу сменить деятельность. И при чём тут бан на пять лет?».
Адвокат посоветовала Виталию спокойно подать апелляцию, жить дальше и ждать. С апелляцией Виталий подал запрос на слушание в суде. В декабре 2024 года в слушании отказали. В феврале 2025-го стало известно, что дело Виталия должно быть снова рассмотрено Миграционной службой Швеции по заключению суда. Пока Виталий относится к этой новости настороженно: «В письме от Миграционной службы, которое поступило позже, были упоминания о статусе беженца, и мне это не очень нравится. Это, конечно, лучше, чем депортация в короткие сроки, но я не подавал документы на статус беженца. Я хочу на законных основаниях получить разрешение на пребывание и работу в стране, учитывая, что я отвечаю всем необходимым условиям. Я знаю много случаев, подобных моему: дело рассматривают повторно, но решение то же. Это может длиться годами: суды, апелляция, суды, апелляция».
Не будить медведя
Татьяна сейчас не работает в академической сфере, хотя много лет занималась научными исследованиями и в России, и в Швеции. А её муж продолжает карьеру в науке. Оба занимаются теоретической математикой. Татьяна уже давно имеет шведское гражданство. Он успешно закончил докторантуру в Шведском университете. И через пять лет жизни в Швеции, получив новый долгий контракт на постдокторантуру, подал документы на ПМЖ. Татьяна рассказывает, что по работе мужу регулярно было нужно ездить на конференции, но это стало невозможным, когда он без документов ожидал решение по ПМЖ. Как это и принято в Швеции, через шесть месяцев ожидания супруги подали прошение об ускоренном рассмотрении дела. В ответ пришел вопрос о всех вышедших публикациях и контактах с российскими учёными. В ускоренном рассмотрении дела было отказано.
«Мы знали, что русских проверяют спецслужбы, и были не против, нам нечего скрывать, — говорит Татьяна. — Мы даже им предложили помочь получить нужные справки: просить друзей получить на месте. Но нам сказали просто ждать. Именно тогда в соцсетях мы нашли информацию, что исследователей из точных наук проверяют особо и могут быть проблемы».
Тогда Татьяна с мужем напрямую спросили назначенного им в Миграционной службе инспектора, находится ли их дело на рассмотрении в SÄPO. Оказалось, оно там. В ожидании прошло ещё несколько месяцев и супруги решили обратиться к адвокату. Татьяна сразу предупредила секретаря, что дело, возможно, непростое. Но в результате она попала к младшему юристу, компетенцию которого оценивает сейчас не очень высоко: «Наша беседа длилась час. И целый час она меня убеждала, что у нас всё хорошо и не может быть проблемы из-за российского паспорта, что мы не занимаемся ничем секретным, так что депортировать нас не могут. Но пообещала мне посоветоваться с коллегами».
Тем не менее коллеги подтвердили позицию Татьяны: беспокоится есть о чём. «По словам моих коллег действительно существует риск того, что в вашем случае SÄPO будет возражать против ВНЖ, — было написано в письме адвоката, полученном через несколько дней. — Даже если ваш муж не работает в сфере, которая считается чувствительной, SÄPO достаточно того, что он работает в университете и может получить доступ к информации и материалам других исследований на территории университета».
В том же письме говорилось, что если SÄPO выступит против, Миграционная служба против решения не пойдет. Собственных расследований они не проводят. Более того, не дадут вид на жительство и по другим обстоятельствам. SÄPO может безосновательно выдавать такие жёсткие решения людям, приезжающим из определённых стран. Кроме того, в письме был дан совет: если Миграционная служба рекомендует нанять адвоката и станет известно, что SÄPO дал отрицательный отзыв, следует срочно выезжать из страны, не дожидаясь официального решения Миграционной службы. Иначе можно получить бан на несколько лет для всей Шенгенской зоны.
Татьяне и её мужу их работодатели были готовы написать письма, что они важные сотрудники и важно, чтобы лишние мысли и нервотрёпка не отвлекали бы их от работы. Но адвокат посоветовала «не будить медведя». Те же советы Татьяне дали и в других юридических фирмах.
В итоге муж Татьяны успешно получил ПМЖ и продолжил свою научную работу. Что именно им помогло, они точно не знают. Возможно, SÄPO решило, что область исследований действительно абсолютно безобидна. Или сыграло свою роль то, что последние пять лет они не посещали Россию и сотрудничество с российскими коллегами было прекращено. Или дело в том, что у Татьяны уже есть шведское гражданство.
Игра «Найди шпиона»
Мы попросили прокомментировать ситуацию с российскими учёными в Швеции историка, социолога, преподавателя магистерской программы «Российские исследования» в Карловом Университете Дмитрия Дубровского, который в настоящее время изучает нынешнюю миграцию учёных и преподавателей в Европу.
«Служба безопасности Швеции после вступления в НАТО немножко сошла с ума, — описывает он ситуацию в Швеции. — Их можно понять, у них стало много работы, и это объективно. Кажется, ни одна служба безопасности в мире не может похвастаться полным отсутствием ошибок в своей работе. Но Швеция сильно злоупотребляет чрезмерным вниманием к security clearance (доступу к секретным данным), например, в отношении российских и белорусских учёных. Есть реальный пример из практики: человек занимается биоинформатикой, он подаёт на позицию в Швеции, выигрывает, подает документы на визу, а Миграционная служба передаёт дело в службу безопасности просто потому что он биолог. В результате на рассмотрение дела нужен уже год! Естественно, компания свое решение отзывает — они не готовы ждать нужного специалиста такое длительное время».
Дубровский обращает внимание и на то, что заключения Миграционной службы фактически основаны на документе, содержание которого полностью никому не известно: ни адвокату, ни мигранту, ни суду, ни даже самой службе. Только благодаря работе адвокатов Артёма стало известно, что такой документ вообще существует, при этом он никому не доступен. Единственное, что всем доступно, — информация, что SÄPO считает специализацию конкретного учёного опасной для Швеции, а доказательства этому — в том самом «сверхсекретном документе».
«Получается, решение выносится на основе документа не просто секретного, а секретного и для правовой системы, — объясняет Дмитрий Дубровский. — В итоге мы не только не знаем, на основании чего сделаны все далекоидущие выводы, но и — как следствие — не можем его оспорить. Покажите независимому суду, что у вас есть хоть какое-то основание для того, чтобы принять такое решение! А то получается, что на принятое решение и в судах, и в Миграционной службе влияет документ, который никто из них не видел. Они документ показать не хотят или не могут?»
Мы уточнили у Дмитрия Дубровского, исследующего ситуацию с учеными-мигрантами в разных странах, наблюдает ли он аналогичные трудности с получением вида на жительство в других странах Европы.
«В Чехии российским гражданам визы не дают почти совсем. Благодаря особой системе исключений была создана программа “Гражданское общество”, в рамках которой в 2022 году было получено около 170 виз: оказалось, что мало кто готов пройти через сложную и длинную процедуру с большим количеством условий и ограничений. В частности, нужно, чтобы тебя знали в Чехии, чтобы организации, которые выступают гарантом для твоей визы, официально подтвердили, что ты действительно подвергаешься преследованию в России, — говорит Дмитрий. — Тем же, кого не преследуют в России, получить визы невозможно. В частности, нынешнее правительство Чехии не хочет выдавать даже визы нашим студентам Немцовской академической программы по российским исследованиям».
Дубровский признаёт, что проблема выглядит по-разному в зависимости от стороны, с которой неё смотришь. Конечно, тех, кто пытается получить вид на жительство, приводит в недоумение, если Миграционная служба, рассматривая дело на предмет наличия угрозы в отношении заявителя, обращает внимание, что у человека, который подаёт документы в России, «слишком мало антивоенных постов в социальных сетях». Для Миграционной службы проще, если вас уже арестовали, а лучше и посадили. «Тем, кого расстреляли, получить статус беженца было бы проще», — иронизирует Дубровский. Миграционная служба ничего не знает о приехавших россиянам, и проще им отказать, чем вникать в нюансы. С другой стороны, Дмитрий напоминает, что после дела профессора Морозова настороженность в Эстонии объяснима. В существующей ситуации страны Европы действительно постоянно сталкиваются со шпионажем в пользу России. Другое дело, что большинство шпионов не занимается научной деятельностью. «Это слишком долгий, трудозатратный и неоднозначный путь, — поясняет Дубровский. — Получить визу можно гораздо проще, чем это делают ученые. Те же золотые паспорта Мальты, визы по бизнесу или визы для журналистов, как это было у Гонсалеса».
Дмитрий напоминает, что в игру «Найди шпиона» с удовольствием играют не только службы безопасности, но и сами мигранты из России: «Это бесконечная история поиска, так сказать, выяснения, кто из окружающих может быть агентом когда-то НКВД, потом КГБ, а теперь ФСБ. Такая длинная печальная традиция, не только российская, я думаю, но и российская включительно. Штука токсичная, которая сильно портит взаимоотношения. Это не значит, что агентов нет, но всё же надо быть аккуратнее. Я бы сказал, что потенциальные выгоды от обнаружения шпиона гораздо ниже, чем тотальные подозрения, которые сильно мешают всем что-нибудь делать. Не говоря уже о том, что делать ему в научной среде особо нечего: мы не политики, не активисты, наша работа — исследования и образование, которое, разумеется, российские спецслужбы попросту не интересует».
«Сами виноваты»
T-invariant написал письма в SÄPO и Миграционную службу Швеции со списком вопросов, в ответ пришли официальные отписки. Пресс-секретарь SÄPO Габриэл Вернштедт на все уточняющие вопросы присылал один и тот же ответ: «Шведская служба безопасности постоянно консультируется со Миграционной службой Швеции. Наша миссия — изучать разрешения, связанные с потенциальными угрозами безопасности. Однако SÄPO не несёт ответственности за решения, касающиеся разрешений, это ответственность Миграционной службы Швеции».
Не смогли предоставить никаких данных по российским гражданам, а тем более по учёным из России, и в Миграционной службе по причине конфиденциальности данных. Но если посмотреть общедоступные отчёты, можно увидеть, что количество дел, направленных Миграционной службой в SÄPO с каждым годом растёт. В 2022 году их было 296, в 2023-м — 424, а в 2024-м — уже 593.
Россияне — не первые иностранцы, которые пострадали в Швеции от работы SÄPO. Особенно громко в шведских СМИ обсуждается проблема курдов. Есть даже петиция, подписанная в апреле 2024 года 25 ведущими шведскими адвокатами, в защиту курдов. «В последние годы Служба безопасности начала криминализировать курдов, и мы считаем, что работа SÄPO вышла из под контроля. Политическая позиция и деятельность курдов, за которые этим же курдам изначально была предоставлена защита на их новой родине, в течение нескольких лет классифицировались SÄPO как “терроризм”, и эта оценка впоследствии была поддержана органами, принимающими решения <…> «Политическое преследование курдов, курдских учреждений и объединений должно прекратиться. Широкое определение терроризма, принятое Службой безопасности в результате обмена информацией с турецкой службой безопасности, следует подвергнуть резкой критике. Турция — страна, которая несколько раз была признана Европейским судом по правам человека виновной в нарушении Конвенции. Кроме того, это страна, в которой тысячи юристов, журналистов и политиков содержатся в тюрьмах по произвольным основаниям», — сказано в этой петиции.
Актуальные видео о науке во время войны, интервью, подкасты и стримы со знаменитыми учёными — на YouTube-канале T-invariant. Станьте нашим подписчиком!
T-invariant спросил у собеседников, почему, на их взгляд, в шведских СМИ легко найти материалы о пострадавших курдах, иранцах, китайцах, но единственный кейс публикаций о проблемах россиян связан только с Дарьей Рудневой. Многие считают, что проблемы у россиян появились сравнительно недавно, и СМИ просто ещё не успели отреагировать. «Россияне не так давно с этим столкнулись. Это явно реакция на войну России и Украины, — рассуждает Михаил, который ждёт решения по своему ПМЖ уже почти год. — После начала войны прошло некоторое время, пока сработала бюрократическая машина. К 2023 году механизм был запущен и стали регулярно появляется странные отказы российским исследователям в получении вида на жительство. Моя коллега (тоже из России и в той же аспирантуре, что и я) подала документы буквально на полгода раньше, ей всё сделали за месяц».
Другая версия: научное сообщество очень закрыто. Учёные не любят «выносить сор из избы» и ещё меньше любят общаться с журналистами, особенно по темам, напрямую не связанным с их исследованиями.
Но самым популярным ответом был следующий: россияне сами предпочитают не афишировать проблемы с государством. По мнению значительной части наших собеседников, люди склонны обвинить пострадавшего россиянина, надеясь, что это не институциональная проблема, а проблема в конкретном человеке: не туда съездил, не там учился, не в том участвовал и т.д. Почти у всех наших собеседников нашёлся пример человека, который сначала писал, что всё правильно, что SÄPO должно проверять и высылать сомнительных людей, а затем исчезал из группы: выяснилось, что под угрозой бана он срочно покинул Швецию.
«Понимаете, люди в это время в диком стрессе. У многих просто нет сил на какую-то публичность. Даже после вынесения решения многие боятся говорить с журналистами под своим именем: вдруг молчание поможет остаться в Швеции, а если придётся вернуться в Россию, вдруг такая публичность аукнется», — говорит Дарья Руднева.
«Люди зачастую просто не знают, как реагировать, что можно сделать, — отмечает Виталий. — Обращаться в СМИ многие боятся. Информация расходится хаотично, слова искажаются, перевираются, выдёргиваются из контекста. В результате вас могут выгнать из Швеции, а в Россию после такого шума тоже будет опасно возвращаться. Получается, ты можешь оказаться предателем в одной стране и ненужным в другой».
«Мне кажется, россияне скрывают свои проблемы, потому что это их соотечественники сразу начинают стыдить, подозревать и обвинять, — рассказывает ещё одна наша собеседница, чей муж работает в области оптических исследований и также получил отрицательное решение из SÄPO. — Раз у вас проблемы, значит, дело нечисто, вы — шпионы. Стыдно и страшно куда-то обратиться. Даже не знаю, что бы мы делали, если бы не попали в группу Дарьи».
Непосредственно перед выходом этого материала стало известно, что группа пострадавших от неадекватных мер Миграционной службы Швеции пытается подать коллективные заявки в международные суды. «Самая большая сложность в том, что шведский процесс очень медленный, и поэтому мы все находимся на разных стадиях, — рассказывает Дарья. — Более того, некоторые из нас уже уехали из Швеции и поэтому не могут получить ряд документов, необходимых для подачи в международные суды».
В настоящее время участники группы ищут других пострадавших, чтобы международным судам был понятен масштаб проблемы. Это усложняется ещё и тем, что многие получили отказы в ВНЖ вне ЕС и просто не поехали в Швецию. Большинство из них уже успешно получили позиции в других странах и забыли про Швецию как про страшный сон. Кроме того, группа постоянно контактирует со спецпредставителем ООН, которая пытается помочь попавшим в текущую ситуацию россиянам. Но пока остаётся загадкой, почему Швеция избавляется от талантливых учёных, которые работают в заведомо несекретных областях и могли бы принести немало пользы стране.