Фильм «Близкие» (в английской версии — Connected) продолжает идти на различных площадках во всем мире. На этой неделе его показывали в Ереване, а также в Тель-Авиве в рамках фестиваля документальных фильмов Docaviv. Фильм рассказывает о жизни и наследии Дмитрия Зимина — легендарного предпринимателя, основателя «ВымпелКома», а также мецената, создавшего фонд «Династия». Как родилась идея фильма? Что вдохновило авторов на создание этой истории? В интервью T-invariant режиссёр фильма Вера Кричевская рассказала о подробностях работы над проектом и о своих встречах с человеком, чья жизнь стала символом технологической революции и просветительской миссии в России.
СПРАВКА T-INVARIANT
Вера Кричевская
Родилась в Ленинграде. Окончила Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театровед, редактор-сценарист ТВ». Также училась на Высших режиссёрских курсах по специальности «режиссёр игрового кино». Работала на ведущих телеканалах России — ОРТ, НТВ, «Пятом канале». В 2008 году в качестве креативного продюсера и главного режиссёра участвовала в запуске телеканала «Дождь». Автор фильмов «Гражданин поэт: Прогон года», «Слишком свободный человек» (о Борисе Немцове), «Дело Собчака», «F@ck This Job» (о телеканале «Дождь»). Лауреат ряда престижных телевизионных премий и наград, включая «ТЭФИ».
Мы connected
T-invariant: Расскажите, как вы поняли, что этот фильм нужно снять? Как родилась его идея?
Вера Кричевская: Мой интерес к фигуре Дмитрия Борисовича Зимина возник давно, ещё в 2008 году, когда мы с Натальей Синдеевой только думали о запуске будущего телеканала «Дождь». Мы тогда размышляли, как собрать аудиторию, как рассказать, кто мы такие. И придумали серию рекламных роликов о людях, которые изменили мир и нас самих. Чтобы зритель, увидевший такую фигуру, понял: если она повлияла на его жизнь, то мы сможем построить сообщество. Мы составляли анкеты, обсуждали, кто действительно изменил нашу жизнь на интеллектуальном и бытовом уровне. Так родился список из 20 человек, и среди них был Дмитрий Борисович Зимин. Это было ещё до начала его большой филантропической карьеры, до фонда «Династия», он тогда был больше известен как основатель «ВымпелКома».
Тогда я с ним познакомилась. Это произошло на радиостанции «Серебряный дождь», где он давал интервью. Я его подловила и говорю: «Дмитрий Борисович, мы хотим вас поснимать для интервью». И он меня ужасно отругал: «Ну что вы тратите моё и своё время?!» Спустя годы, когда я ему это напомнила, он сказал: «Нет, такого не могло быть!» Позже он узнал о «Дожде», стал часто приходить в качестве гостя, и каждый раз это было как глоток свежего воздуха. Его рассказы были настоящим праздником. Ходячие истории, которые можно было слушать бесконечно.
Главные новости о жизни учёных во время войны, видео и инфографика — в телеграм-канале T-invariant. Подпишитесь, чтобы не пропустить.
В 2015 году мы с Михаилом Фишманом снимали документальный байопик о Борисе Немцове «Слишком свободный человек», и фонд Зимина стал крупнейшим донором этого проекта. С этого момента началось наше профессиональное общение. Мы подружились с Борисом, его сыном. Примерно раз в полгода Дмитрий Борисович приглашал друзей и единомышленников на ланчи в ресторан «Пушкинъ» — с водочкой, красивыми беседами, интеллектуальными разговорами. Это всегда было событием.
В январе 2021 года Зимин был вынужден покинуть Россию, чтобы повидать сына Бориса, который давно уехал из-за возможных политических преследований, связанных с поддержкой семьи Алексея Навального. Летом 2021-го я застала Дмитрия Борисовича за границей в непривычной для него обстановке. Он — плоть от плоти Москвы, Арбатских переулков — никогда надолго не покидал Россию. И я увидела его в тяжёлом состоянии, вне родного пространства. Мы несколько дней общались, он погружался в воспоминания — о Великой Отечественной войне, эвакуации, потере карточек, возвращении на Арбат. Его рассказы напомнили мне «Подстрочник» Лилианы Лунгиной. Я сразу поняла, что всё это надо снимать. И уехала в разобранных чувствах, понимая, какой это фантастический материал.
Через несколько месяцев мне позвонил Борис и говорит: «Батюшка приглашает, бери операторов, всех, кого нужно, и приезжай». И мы поехали снимать. Когда закончили первую сессию, я знала, что материала мало, и мы наметили продолжение. Я начала разбирать отснятое, но вскоре стало известно, что Зимин ушёл из жизни через эвтаназию в Швейцарии по его собственному плану. И только тогда стало понятно, о чём этот фильм.
T-i: То есть, когда вы снимали, вы ещё не знали об этом его решении?
ВК: Нет, никто из нас не знал: ни я, ни Борис, ни Оги Фабела — его друг и бизнес-партнёр, главный герой рядом с Зиминым в кадре. До какого-то времени никто ничего не знал. У Зимина был план. Только потом он объявил близким, включая Оги, что дальше будет Швейцария и уход. Это и определило суть фильма: его финальные монологи пронизаны житейскими, социальными, библейскими, я бы даже сказала, ценностями. Он как бы разыграл нас… Но не буду раскрывать детали, потому что хочу, чтобы зрители увидели это кино.
T-i: В английской версии фильм называется Connected, что, конечно, ассоциируется со связью, которой Зимин занимался профессионально всю жизнь, а в русской версии — «Близкие». Как вы выбирали название?
ВК: Зимин и Оги Фабела строили телекоммуникационный бизнес, соединяя людей через связь. Когда они создавали «ВымпелКом», их завораживала идея дать людям возможность разговаривать друг с другом. В английском языке слово connected означает не только техническую связь, но и близость, родство. Когда спрашивают: «Вы как-то связаны?» — отвечают: «Да, мы connected». Это и про связь, и про близость. Русское название «Близкие» отражает эту идею: фильм о людях, объединённых ценностями, несмотря на все различия.
Зимин и Фабела — абсолютно разные. Зимин — советский радиоинженер, чей отец был расстрелян в ГУЛАГе, еврей по матери, скрывавший национальность, прошедший через сталинское время, убеждённый атеист. Оги — американец в первом поколении, сын мигранта из Мексики и колумбийки, католик, республиканец. Разница в возрасте — 30 лет. Их ничего не должно было объединить, но жизнь свела их не только в бизнесе. Они встретились на закате Советского Союза, в 1992 году, во время короткого периода дружбы между Россией и США, и построили успешную телекоммуникационную компанию. Они продали «ВымпелКом» 24 года назад, но остались ближайшими друзьями. Оги провожал Зимина в Швейцарии вместе с семьёй, кроме сына и жены, там был только он.
Их объединили фундаментальные человеческие ценности, которые выше любых противоречий: политических, религиозных, культурных. Если бы они жили в одной стране, они, вероятно, были бы в разных политических партиях, но их связь глубже. Этот фильм для тех, кто разделяет эти ценности, кто чувствует себя близким по взглядам на мир, на добро и зло, на то, что такое хорошо и что такое плохо.
«Ничего не изменить»
T-i: Для вас лично Зимин — это прежде всего технологический пионер или филантроп-меценат? Какая часть его жизни для вас определяющая?
ВК: Для меня он, в первую очередь, технологический революционер, и вы удивитесь, но это про« ВымпелКом». Всё настолько масштабно, что мы сейчас не можем это оценить. В 1991 году в России было 17 стационарных телефонов на 100 человек. Я жила в квартире с телефоном, но многие друзья его не имели. В Питере, в коммуналках, один телефон делили на пять-семь семей. Нужно было носить двушки в кармане, чтобы звонить из автомата, или ждать, пока сосед поговорит. Появление мобильной связи было абсолютным чудом, сравнимым с появлением интернета, а может, даже масштабнее. Зимин в 63 года, будучи доктором технических наук из закрытого «почтового ящика» с высшей формой секретности, работавший над противоракетной обороной Москвы, совершил невероятный прыжок. Он, технарь, а не менеджер, из поколения, которое позже называли «красными директорами», создал первую российскую компанию, вышедшую на Нью-Йоркскую биржу всего за год. В новой стране, где царил хаос, не было ни законов, ни Конституции.
Представьте: пять лет назад был ковид, нам кажется, это вчера. А для Зимина пять лет назад был Советский Союз. И вдруг российская компания совместно с американцами, даёт возможность иностранным инвесторам стать её акционерами. Это было первое IPO российской компании за рубежом, позволившее Зимину и Оги стать богатыми. Для Зимина это стало вершиной карьеры. Филантропия — следствие этого успеха, его возможностей. Он вложил почти все свои средства в фонд «Династия», что редкость даже среди богатых людей, создающих фонды. Многие не знали, что он практически все семейные деньги вложил в благотворительность. Это было абсолютно не про бизнес, а про миссию.
T-i: В фильме повествование идёт от лица Оги Фабелы. Почему именно он стал рассказчиком?
ВК: Его пригласил Зимин. Я знала об Оги, но лично мы познакомились только на съёмках, на корабле. Фабела прилетел из Чикаго, где он работает шерифом в округе Кук — одном из самых криминальных районов Иллинойса, с 11 тысячами полицейских. У него специфическая позиция: он работает пару дней в неделю, выполняя определённые обязанности, но он прошёл через разные подразделения. После ухода Зимина я разбирала материал и поняла, что именно Оги должен стать рассказчиком. Я связалась с ним через Zoom и говорю: «Оги, я разобрала материал, будем делать кино. Мне кажется, ты должен быть рассказчиком, ты — первый источник, соучастник этой истории». Он говорит: «Я не знаю как». Но я настояла, и он согласился. Мы работали вместе, и всё получилось естественно. А после из разговоров с Борисом Зиминым и его женой Юлей я узнала, что Дмитрий Зимин хотел, чтобы именно Оги рассказал эту историю.
T-i: В фильме есть намёк, что Зимин торопился уйти из жизни до начала войны. Как вам кажется, что больше повлияло на его решение: предчувствие того, что происходит, или желание сохранить свободу воли?
ВК: Это сложный вопрос, и мы можем только гадать. Зимин очень спешил — он выбрал дату 22 декабря 2021 года и не поддавался на уговоры. Жизнь вне России была для него тяжёлой. Каждый разговор возвращался к Москве — Арбату, старым кафе, переулкам. Он говорил: «А помните то кафе на углу, напротив магазина?» Он жил в этом старом московском пространстве, в центре, и это была абсолютная тяжесть и грусть.
Политическая ситуация угнетала его. Я пыталась говорить с ним о выборах, например, о муниципальных выборах в Москве в сентябре 2021 года, предлагала посмотреть результаты, но он отказывался: «Я не хочу этим интересоваться, это бессмысленно, никакими выборами ничего не изменить». Его семья поддерживала Алексея Навального, из-за чего сын Борис давно уехал из России, опасаясь преследований. Зимин говорил: «Плакать хочется», — и я не расспрашивала дальше: и так всё понятно.
У него была однозначная позиция по Украине, которая звучит в фильме. Интересно, что он совпадал в этом с Оги, который после начала полномасштабного вторжения отправился в Украину. Но вернёмся к Зимину. У него начинались провалы в памяти, возможно, из-за начинающейся деменции. В фильме это почти незаметно, но иногда он говорил: «Дайте вспомнить», — или зависал, особенно когда уставал. Он мог детально рассказывать о прошлом, но забывал, о чём только что спрашивали. Он хотел уйти, пока полностью владел сознанием, чтобы сохранить контроль над своей судьбой. Он говорил: «Что я без воспоминаний? Всё, что у меня есть, — это моя память». Без Москвы, без России, без его миссии поддержки учёных, а теперь ещё и с риском потери памяти, он решил не дать этому снежному кому навалиться. Это была победа над природой, временем и обстоятельствами. Он осознанно летел в Швейцарию, прощался. Возможно, предчувствие войны тоже сыграло роль: он намекал, что это конец, но мы не распознали. Только разбирая материал, я поняла: он сто раз говорил нам, что это конец, а мы не услышали, не приняли.
T-i: Что осталось за кадром? Какой материал вы не смогли включить в фильм?
ВК: Конечно, многое не вошло. Потому что есть драматургические законы. Например, воспоминания Зимина о войне, эвакуации, возвращении в дом на Арбате с пробитой крышей и снегом на полу — они были слишком объёмными, чтобы вплести их в фильм. Я полгода разбирала его фотоархив — более ста тысяч фотографий, через которые выстраивается столетняя история России. Это старые, совсем старые снимки. Я начала монтировать только спустя полтора года после начала полномасштабного вторжения России в Украину, когда нащупала почву для истории.
Но больше всего я жалею, что не смогла показать, чем занимается фонд Зимина сегодня. После ухода Зимина фонд поддерживает научные стартапы в Израиле и Аризоне. Например, в Тель-Авивском университете я видела лабораторию в ноябре 2023 года, где печатают 3D-сердца для крыс из клеток. Это феноменально: через 6–10 лет они планируют перейти к человеческим органам. В другой лаборатории вживляют эти сердца крысам, и они живут с двумя сердцами, потом убирают натуральное, оставляя искусственное. Ещё есть стартап по ЭКО, революционизирующий искусственное оплодотворение для женщин, которые не могут зачать. Эти проекты связаны с качеством жизни, и они могли бы быть осуществлены в России, если бы не обстоятельства. Зимин говорил: «Я заработал деньги здесь, хочу тратить их здесь, какой я иноагент?» Его миссию отняли, но фонд живёт и будет жить вечно благодаря эндаументу. Оги и Борис говорят, что фонд построен так, чтобы быть вечным: есть дело фонда, которое инвестирует доходы в гранты и исследования.
Фонд «Династия», хоть и был зарыт 10 лет назад, продолжает дело через премию «Просветитель», которая объединяет людей в России, Европе и Израиле. Это отдельная история, как в 2014 году Зимин получал награду Минобрнауки за просветительство, благодарность от Путина, а в 2015-м его фонд объявили иноагентом.
«Это история про конец России»
T-i: Почему российская власть так боится просветителей и их деятельности?
ВК: Это универсальная черта автократий. Ещё Сахаров, кажется, в 1968 году, писал Брежневу о необходимости просвещения и о том, что тёмной массой управлять легче. Любая диктатура понимает: необразованный, не интересующийся политикой народ — гарант её долголетия. Просвещение — это антипод пропаганды, неприемлемая и неполезная штука. Поэтому власть последовательно подавляет интеллектуальную свободу.
В 2014 году, когда Россия сделала свой выбор, стало ясно, что деятельность Зимина станет невозможной. Фонд «Династия» был объявлен иноагентом одним из первых. Сейчас иноагентам запрещено даже читать публичные лекции, заниматься просветительством. Это длинная история закрытия ртов тем, кто несёт знания. Автократия растит «универсальных солдат», как в книге про Урфина Джюса, с одинаковым пониманием истории, добра и зла, чтобы сохранить контроль. Это не кремлёвское ноу-хау, это общее для всех диктатур.
T-i: Зрители после показов были потрясены. Многие плакали: и женщины, и мужчины. Почему фильм так трогает?
ВК: Фильм вызывает эмоции, потому что это не только история Зимина, но и конец той России, в которой мы жили. Зрители видят в ней себя, свою потерю. Многие не знали всех граней Зимина. Кто-то не знал, что он создал первую российскую компанию на Нью-Йоркской бирже, кто-то — что он вложил почти все свои средства в фонд «Династия», кто-то — что он ушёл через эвтаназию. Каждый знал лишь о какой-то части его жизни. А фильм собирает эти части, показывая масштаб личности Зимина и трагедию его ухода. Люди плачут, потому что это история про конец времени, про Россию, которая ушла, и про нас самих. Финальные кадры очень тяжёлые, но я не буду их описывать — надеюсь, зрители их увидят.
T-i: Где и как можно посмотреть фильм? Есть ли планы показать его в России?
ВК: Кино уже показали в Тбилиси, Лондоне, на Кипре, в Берлине, Гамбурге, Дюссельдорфе, Вене, Ереване, Тель-Авиве. В июне его покажут в Лондоне и Амстердаме. Фильм снят на двух языках с субтитрами: Оги говорит по-английски с русскими субтитрами, а Зимин — по-русски с английскими субтитрами, так что иностранцам будет всё понятно. Следите за анонсами на сайте фильма.
Что касается России, то здесь пока нет решения. Я работаю с дистрибьюторами, чтобы сохранить права на русскоязычную версию. Хочу убедить их рассматривать русский язык не как территорию, а как способ общения. Надеюсь, к осени мы сделаем полностью русскую версию с озвучкой, например, голосом Анатолия Белого. Возможно, фильм появится на «Дожде» или на каких-то других платформах.
T-i: Какую роль сыграл продюсер Александр Роднянский в судьбе фильма?
ВК: Александр Ефимович невероятно помог. Он увидел в фильме не только историю конца жизни Зимина, но и конец целой эпохи — той России, в которой мы жили. Это помогло отшлифовать финальные акценты. Я чувствовала это, но он помог сформулировать. Это история про конец времени, и Роднянский помог это выделить. Он также помогает с фестивальной судьбой фильма, определяя его дальнейший путь.
T-i: Зимин в этой истории — победитель или побеждённый?
ВК: Зимин — абсолютный победитель. Он прожил феноменальную жизнь, ушёл на своих условиях, победив время, природу и обстоятельства. Можно только завидовать. Проигравшей оказалась Россия, которая выталкивает таких людей, как он. Это повторяющийся сценарий: Россия теряет своих лучших людей уже сто с лишним лет, и фильм напоминает нам об этой трагедии.