НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ T-INVARIANT, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА T-INVARIANT. 18+
Двенадцатый очерк из серии «Создатели» посвящен Павлу Гальцову, выдающемуся морскому биологу, изменившему всю устричную индустрию Америки и ставшему основателем биологии моллюсков. Он родился в Москве. Большую часть жизни работал в Соединенных Штатах. Совместно с RASA (Russian-American Science Association) T-invariant продолжает публикацию серии биографических очерков «Создатели» о выходцах из Российской империи, внесших значительный вклад в мировую науку и технологии, о тех, кому мы обязаны нашей новой реальностью.
В XIX веке Америка пережила «устричный бум». Обилие этих питательных моллюсков на Восточном побережье США сделало устриц популярным блюдом даже среди бедняков. Поначалу рыбаки собирали деликатесы вручную и продавали только в прибрежных городах, потому что улов быстро портился. Но в начале двадцатого столетия появилась целая устричная индустрия: промышленный лов, железнодорожные перевозки в глубь страны, устричные салоны, особые кулинарные практики. Устриц жарили, запекали, готовили на пару, но практически не изучали с научной точки зрения. До тех пор, пока очередной иммигрантский корабль не привез в Нью-Йорк морского биолога Павла Семеновича Гальцова. Именно ему предстояло создать крепкую научную базу для устричного промысла США.
Спасти озера от дачников
В две лодки поместилось немало научного оборудования: насосы, планктонные сети, тралы, драги, лоты, термометры, батометр (прибор для взятия проб воды на различной глубине), диск для определения прозрачности воды, счетный микроскоп, лабораторная посуда. Все это потребовалось молодому московскому зоологу Павлу Гальцову, чтобы осуществить свое первое всемирно известное исследование. Оно было лимнологическим (озероведческим), и для его проведения даже не требовалось дальнее путешествие, поскольку Косинские ледниковые озера находятся в бассейне Москвы-реки, сейчас это ближнее Подмосковье, несколько минут от МКАД по Щелковскому шоссе.
С начала 20 века это направление интенсивно осваивали не ученые, а дачники, жаждавшие пасторальных пейзажей и гарантированной рыбалки вблизи от столицы. «Косинское трехозерье», известное своими сапропелевыми отложениями и уникальной гидрогеологической природой, вызывало пристальный научный интерес уже с конца 19 века. Именно дачная экспансия заставила науку поторопиться: нужно было не только описать косинский биоценоз, но и присвоить озерам статус памятника природы. Григорий Александрович Кожевников, профессор зоологии и директор Зоологического музея Московского Университета, организовал в 1908 году Косинскую биологическую станцию. В этот момент ему потребовался молодой и толковый ученый-энтузиаст.
Им стал Павел Гальцов, тогда еще студент Московского университета. Именно он исследовал физико-химические условия Косинских озер (в частности, описал температуру, прозрачность и насыщенность воды кислородом), а также состав планктона в них. Молодой человек не пренебрегал и опросом местных жителей: в частности, в беседах с ними, он выяснил, что быстрый рост прибрежных растений, меняющий биосистему озер, связан с увеличением числа прибрежных застроек, потому что вода застаивается между мостками, образуя заболоченность.
Даже сегодня ряд ведущих мировых школ лимнологии используют фундаментальные результаты косинских работ Гальцова, которые в 1913 году были опубликованы в Дневнике зоологического отделения Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. А в 1911 году Гальцов, уже получивший признание опытных коллег, возглавил Косинскую биологическую станцию.
Косинские озера. План Павла Гальцова.
Москва — Севастополь
В марте 1887 года в семье московского купца второй гильдии Семена Гальцова родился сын, которому предстояло стать одним из ведущих морских зоологов, ученым с мировым именем. Родители стремились дать детям достойное образование. Так юноша оказался сначала в гимназии при Лазаревском институте восточных языков, а затем – в частной гимназии Л.И. Поливанова в Москве, где уже ярко проступил его интерес к естествознанию.
В 1905 году, к моменту поступления на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, Павел Гальцов уже решил, что будет изучать беспозвоночных. Выпустился в 1910 году с дипломом 1 степени и твердым намерением заниматься наукой. Он остался ассистентом при кафедре зоологии для подготовки к профессорскому званию, а также вошел в штат университетского Зоологического музея, где его и взял под крыло профессор Кожевников, пионер изучения Косинских озер. Уже в первые годы самостоятельного плавания в науке Гальцов получил государственную стипендию сроком на два года для своих исследований, а впоследствии был награжден золотой медалью Московского университета и двумя денежными премиями. В это же время набирал обороты его роман с аспиранткой Евгенией Трусовой, тоже биологом. Они поженились в 1911 году и прожили вместе 67 лет – до ее кончины в США.
В 1911 году Павел Гальцов женился на аспирантке Евгении Трусовой
Павел Семенович Гальцов был невероятно работоспособен и за короткий срок стал одним из ведущих гидробиологов страны. Он защитил докторскую и преподавал в Московском университете зоологию беспозвоночных. Впрочем, ему было мало исследований в Косино: хотелось распространить научный поиск за пределы Московской области, особенно – изучать морскую фауну. Мотивация ученого вполне понятна: вся русскоязычная литература по морской планктонологии насчитывала к 1917 году не более 50 названий.
Неудивительно, что вскоре произошло знакомство Гальцова с Сергеем Алексеевичем Зерновым, впоследствии академиком АН СССР, основоположником российской гидробиологии, работавшим тогда в Севастополе. Павел Гальцов охотно присоединился к экспедиции по изучению планктона Черного моря, причем вторую часть экспедиции (от Батуми до Константинополя) он как истинный энтузиаст провел единолично.
Именно тогда в поле его научного зрения и попали устрицы. Только в севастопольской бухте в те годы для поставок в столичные рестораны собирали ежегодно около десяти миллионов особей этого моллюска. Но моллюск капризен, и встречается далеко не во всех черноморских бухтах и заливах. Устричные гряды сильно зависимы от факторов среды: температуры, солености, химического состава воды и так далее. Вкусовые качества тоже напрямую сформированы условиями обитания.
Отметим, что сказанное выше – современное знание. В начале 20 века это было совсем не очевидно, и тем более не подкреплялось научными исследованиями. Так Павел Гальцов нашел свою исследовательскую нишу. Если бы не его последующая драматическая эмиграция из родной страны, устричные хозяйства Черного моря могли бы уже сто лет назад делиться передовым опытом со всем остальным миром. Однако, этого не случилось, поскольку Гальцов увез свои научные интересы за океан.
Великий Исход
Павел Семенович Гальцов начал научную карьеру с изучения пресноводных беспозвоночных
В 1914 году в возрасте 27 лет морской биолог Павел Гальцов был назначен директором Севастопольской биологической станции Императорской академии наук (ныне это Институт биологии южных морей им А.О.Ковалевского), сменив на этом посту Зернова. Он был вполне счастлив, изучая в своей тихой лаборатории черноморский улов, бережно собранный драгами. Но когда разразилась Первая Мировая война, ему не удалось избежать мобилизации. Ученый три года работал санитаром на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах. Его супруга закончила курсы Красного Креста и ухаживала за ранеными в госпиталях, за что получила медаль.
Евгения Гальцова (Трусова) – супруга и соратница ученого
Лишь в 1917 году благодаря заступничеству влиятельных друзей Павел Семенович возвратился в Крым, некоторое время занимался метеорологией для флота, но не забыл и своих беспозвоночных: когда в 1918 году открылся Таврический университет, Гальцов читал там популярный курс «Черное море и его жизнь».
Мировая война завершилась, но уже вовсю бушевала Гражданская. 14 ноября 1920 года Павел Гальцов с супругой присоединились к ста сорока пяти тысячам участников «Великого русского исхода» — так называют Севастопольскую морскую эвакуацию частей Русской армии генерала Врангеля и сочувствующего ей гражданского населения, преимущественно научной и творческой интеллигенции.
В возрасте 27 лет Гальцов возглавил Севастопольскую биологическую станцию
Одна из участниц эвакуации, Анастасия Ширинская-Манштейн, пишет об этом так: «Мы простояли два дня у пристани, ожидая, чтобы нас взяли на буксир. Все вокруг нас было в движении; никогда, вероятно, не видел севастопольский порт такого скопления судов и людей. Перегруженные войсками транспорты, глубоко осев в воду, направлялись к внешнему рейду. Помосты у пристани дрожали под тяжелыми шагами грузившихся полков».
Красная Армия уже была на территории Крыма. Несколько часов на сборы, прощание с домом, друзьями, любимыми коллекциями, потом теснота корабля, черноморские штормы, поделенные на всех беглецов тревога и надежда – и вот герой нашего очерка прибывает в Константинополь. Оттуда эмигрантские ручейки растекались по всему миру.
Новый Свет, новые моллюски
Больше месяца Павел Семенович с женой провели в Турции. Брат Евгении, Василий, живший в Нью-Йорке, оказал им неоценимую помощь, общаясь по телеграфу: помог продать несколько фамильных драгоценностей, получить новые паспорта, заполнить американские иммиграционные формы и купить билеты на пароход – сначала в порт Пирей, Греция, а оттуда – в Соединенные Штаты.
«Великий исход» 1920 года привел супругов Гальцовых сначала в Константинополь, а затем в Нью-Йорк
Так Павел Гальцов впервые пересек Атлантику, и 20 января 1921 года начинается его история как американского морского биолога по имени Paul Simon Galtsoff. Уже в 1921 году доктор Т. Х. Морган, глава департамента зоологии из Колумбийского университета в Нью-Йорке, предоставил Павлу Семеновичу лабораторное помещение, чтобы тот продолжал исследования устриц, губок и амеб, начатые на Севастопольской биологической станции.
В 1920-х годах морская зоология в Америке находилась в зачаточном состоянии, хотя были влиятельные организации, заинтересованные в финансировании исследований. Прежде всего, Бюро рыболовства США (US Bureau of Fisheries), которое курировало добычу промысловой рыбы и моллюсков. Гальцов был принят к ним сначала на временную должность для лимнологического исследования рыбы, моллюсков и планктона в верховьях реки Миссисипи после строительства плотины Кеокук в Айове. Лаборатория в Колумбийском университете, о которой говорилось выше, досталась Гальцову именно благодаря этому исследованию Миссисипи, поскольку он собрал множество образцов планктона, и качественно описать их можно было только в лабораторных условиях. В том же 1921 году Павел Семенович опубликовал результаты своей первой американской экспедиции в Бюллетене Бюро рыболовства, щедро снабдив публикацию таблицами, схемами и фотографиями. Это была его первая научная работа на английском.
Комиссар Бюро рыболовства Хью Смит был впечатлен комплексным подходом нового сотрудника и в 1923 году предложил ему постоянную должность натуралиста на борту исследовательского судна «Альбатрос», которое базировалось при лаборатории в Вудс-Хоул, штат Массачусетс. Попасть на такую позицию без конкурсного отбора считалось удачей.
Параллельно Гальцов налаживал связи в академической среде. Он поступил в Колумбийский университет, чтобы получить докторскую степень по биологии, а также стал членом-учредителем РАГ — Русской академической группы в США. Эта организация объединяла российских ученых, вынужденных эмигрировать, и декларировала в качестве своей цели помощь в интеграции в научно-исследовательскую деятельность в новой стране. Основным достижением РАГ считают открытие Русского народного университета в Нью-Йорке, ставшего центром притяжения русскоязычной молодежи.
В университете Павел Гальцов не преподавал, но по мере укрепления своих академических позиций оказывал помощь другим ученым. Например, в 1932 году он помог своему коллеге, морскому биологу Виктору Лусанову (Victor Loosanoff), который тоже в последнюю минуту бежал из охваченной революционным безумием России: устроил его на работу в Милфордскую лабораторию (Коннектикут), занимавшуюся рыбохозяйственным потенциалом Средней Атлантики. Впоследствии Лусанов нередко становился соавтором гальцовских публикаций.
Река Миссисипи. Фотография Павла Гальцова из экспедиции 1921 года
Гальцов на борту исследовательской лодки «Жемчужина», Техас, 1926 г.
Тихая гавань Вудс-Хоул
В штате Массачусетс у Бюро рыболовства был летний исследовательский центр. Пока университеты находились на каникулах, сюда приезжали зоологи со всей страны, чтобы вести полевые исследования и обрабатывать их в местной лаборатории. Павел и Евгения Гальцовы тоже поначалу проводили здесь только летние месяцы. Но в 1925 году ученый получает американскую степень доктора биологии в Колумбийском университете и сразу же возглавляет лабораторию по изучению моллюсков в Вудс-Хоул. На этой должности он останется больше четверти века — до 1964 года. Под его руководством лаборатория станет всемирно известным центром исследования беспозвоночных. Евгения Гальцова продолжит научную карьеру в Университете Джорджа Вашингтона. Занимаясь гистологией, она будет существенно помогать исследованиям супруга.
Павел Гальцов в Вудс-Хоул
В 1925 году Бюро рыболовства поручило Павлу Гальцову изучение моллюсков и условий их обитания в проливе Лонг-Айленд. Заказчиком исследования выступила Ассоциация производителей и дилеров устриц (OGDA). Если в 19 веке пролив был чрезвычайно богат устрицами, то в последние годы обнаружилось драматическое сокращение их популяции. В своих отчетных публикациях ученый нашел причины этого явления: неконтролируемый вылов человеком, а также хищническая охота со стороны морских звезд.
Примерно в это же время устричная промышленность переживает еще один удар – эпидемию брюшного тифа, связанную с устрицами из Чесапикского залива. В прессе распространяется информация, что моллюски опасны для здоровья, так как содержат болезнетворные бактерии. Пытаясь предложить решение проблемы, Гальцов заинтересовался движениями жабр американских устриц. Необходимо отметить, что именно этот орган обеспечивает питание моллюска, ведь пищевые частицы планктона заносятся током воды к жабрам, далее под действием ротовых лопастей попадают в ротовое отверстие.
Ученый предложил новаторские методы измерения скорости и объема воды, проходящей через жабры, описал влияние температуры среды на работу жабр и питание устрицы. Его доклад в 1927 году был выслушан с большим вниманием. Промышленники осознали, что морская зоология (в первую очередь, не наблюдательная, а экспериментальная, которую продемонстрировал Павел Гальцов) может быть чрезвычайно полезна для всей индустрии. В 1929 году были выделены средства на программу искусственного пополнения устричных банок. Получение молоди осуществлялось в контролируемых (заводских) условиях из личинок, а выращивание ее до товарных размеров — в море. Разумеется, требовалось создать устрицам оптимальные условия на всех этапах проекта, и Гальцов консультировал промышленников: какими должны быть емкости для личинок, температура воды в них, какой смесью витаминов кормить устриц-производителей, когда и где высаживать молодь в море, как контролировать качество продукции и т.д. Устричная индустрия стала понемногу оживать. А лаборатория Вудс-Хоул получила новые практические задачи, связанные с процессом размножения моллюсков: выявить принципиальные различия между процессами метания икры самками и выброса молок самцами, описать влияние температуры на эти процессы и т.д.
С тех пор Павел Семенович исследовал размножение и сексуальное поведение устриц, их биохимию, реакцию моллюсков и их личинок на содержание в воде токсичных промышленных отходов, в частности, хлора и т.д. Его научные интересы охватывали морских губок с их способностью к регенерации и клеточному регрессу (когда клетки переходят от специализированной функции к более простой и становятся близкими к стволовым, которым потом снова могут дифференцироваться, это играет роль при регенерации), иглокожих (особенно морских звезд), устричных жаб и других обитателей глубин.
Во время морских исследований в 1932 году
Будучи гражданином США, Гальцов мог спокойно изучать фауну мирового океана от Мексиканского залива до коралловых рифов близ Гавайских островов. По заказу британского правительства он исследовал болезни губок в Вест-Индии, по просьбе правительства Панамы описывал промысел жемчуга и анатомию устриц в Панамском заливе, а также морское биоразнообразие острова Маргарита (Венесуэла).
Он стал членом американской ассоциации научного прогресса, Нью-Йоркской академии наук, читал научные труды на шести языках, опубликовал огромное количество статей (про одних только устриц – более ста), а 480-страничная монография 1964 года «Американская устрица» сделала его имя известным даже среди тех, кто был далек от зоологии беспозвоночных. «Эта книга долгое время будет оставаться одним из наиболее полных исследований морских животных, когда-либо проводившихся», — так охарактеризовал это издание директор Бюро коммерческого рыболовства Гарольд Э. Кроутер.
Рисунок из монографии 1964 года «Американская устрица»
Монографию несложно найти в Гугл, и даже беглое знакомство с ней показывает, насколько Гальцов был в самом деле дотошным и внимательным к мелочам. Он описывает методы изучения моллюсков и лабораторную аппаратуру, виды и подвиды устриц, их нормальную анатомию и отклонения от нормы, химическое строение, биологические процессы, ареалы обитания, естественных врагов, рацион, факторы, влияющие на размножение и жизненный цикл, и так далее. Эта устричная энциклопедия содержит огромное количество таблиц, графиков, ссылок, микрофотографий и рисунков.
Ученый в исследовательской лаборатории Вудс-Хоул
В романе «20 тысяч лье под водой» есть эпизод, когда профессор Аронакс находит редкую раковину-левшу и рассчитывает обогатить этой находкой коллекцию Парижского музея (увы, камень, метко брошенный аборигеном, разбивает сокровище). Вероятно, с таким же воодушевлением Павел Гальцов рассматривал найденных им тихоокеанских жемчужных устриц, которые не соответствовали описанным ранее видам. В отличие от Аронакса, он не испытал разочарования: в 1939 году международная классификация моллюсков пополнилась новым видом, который увековечил имя своего исследователя — Pinctada galtsoffi.
Pinctada galtsoffi — жемчужная устрица, получившая имя ученого
Бури и штормы
Нельзя сказать, что американская карьера Павла Гальцова постоянно шла в гору. В 1930-х годах Великая депрессия привела к сокращению финансирования большинства научных проектов, в том числе лаборатории Вудс-Хоул. Был нешуточный риск, что лабораторию закроют, а ее фонды распродадут как «избыточные». Гальцов тогда приложил всю свою энергию и все новоприобретенные связи, чтобы сохранить это место и продолжить работу. Он взял на себя дополнительные обязанности, включая административные, и продолжил свои исследования, сосредоточив внимание на контроле над хищными морскими звездами. Он также проводил эксперименты по выращиванию и откорму устриц.
Все более мощные микроскопы давали Гальцову новый материал для исследований устриц
Вторая Мировая война тоже стала сложным периодом. Тогда лабораторию взяли под контроль ВМС США, и «мирные» исследования были минимизированы. В 1944 году Павел Гальцов предвкушал новый период роста и пытался наладить совместную работу с федеральными учеными, но пришла новая беда в виде сильнейшего урагана 4-ой категории – они нередки для восточного побережья Америки. 14 сентября 1944 года большая часть зданий Вудс-Хоул были повреждены стихией, и Гальцову снова пришлось искать средства, заниматься восстановлением, убеждать всех в важности исследований. Лишь спустя три года, в 1947 году, лаборатория возродилась. Гальцов в тот период увлеченно изучал кровь устриц при различных условиях окружающей среды, а также описывал так называемые «красные приливы», когда прибрежные морские воды приобретают кровавый оттенок из-за массового размножения планктона.
По поручению правительства США Павел Гальцов летом 1946 года присоединился к команде ученых в рамках операции «Перекресток» — второй серии тестов атомной бомбы на атолле Бикини в Тихом океане. Он задокументировал разрушительное влияние атомного оружия на морскую жизнь вокруг полигона. Именно с этого времени в его статьях все чаще проявлялось беспокойство по поводу загрязнения морей и рек сырой нефтью, целлюлозой, тяжелыми металлами и другими продуктами человеческой жизнедеятельности. Нередко повторяя, что «хороших загрязнений не бывает», ученый выступал за информирование широкой общественности о последствиях экологических катастроф. Ведь в конечном итоге рыба и устрицы из отравленных вод окажутся на нашем столе.
Восемь лет назад правительством США были рассекречены и опубликованы некоторые документы, из которых мы узнаем об еще одной, неочевидной, роли Гальцова во время тихоокеанских ядерных испытаний. Поскольку русский язык был для него родным, ученому поручили «присматривать» за представителями научной общественности СССР, которые присутствовали на этих тестах. Это были руководитель циклотронной лаборатории Радиевого института АН СССР М. Г. Мещеряков и эксперт при представителе СССР в Комиссии ООН по контролю над атомной энергией С. П. Александров.
Несмотря на отсутствие между ними слишком доверительных бесед, Гальцов, вернувшись в США, был допрошен (проинтервьюирован!) секретными службами. Он сказал, что оба советских наблюдателя, по его мнению, были агентами НКВД и отчитывались напрямую Берии, который возглавил недавно советский «Атомный проект». В своем дневнике Гальцов пишет, что его встревожили некоторые высказывания коллег из СССР. В частности, они заявили, что «Америка уязвима во многих местах, и на такие города, как Баффало, Питтсбург и Денвер можно легко сбросить бомбы». При этом о прогрессе советской атомной программы гости из Москвы предпочли не распространяться, сказав только, что «не боятся» демонстрации силы со стороны США.
Шпионские игры и политическая полемика не были приятны Гальцову. Он всегда с облегчением возвращался к своим микроскопам и раковинам.
Гальцов с супругой жили в штате Массачусетс до конца жизни
Наследие
В 1972 году, стремясь подытожить то, что зоология знает о его любимых морских обитателях, Гальцов опубликовал впечатляющий труд под названием «Библиография устриц и других морских организмов, связанных с устрицами». В нем более чем 17500 ссылок на научные работы, собранные за 43 года исследований. Этого хватило бы на целый Устричный институт. Вес библиографии превышает четыре килограмма. Ее можно найти сегодня в любой лаборатории, которая занимается двустворчатыми моллюсками.
Павел Семенович Гальцов вышел на пенсию в 1957 году, но продолжал вести активный образ жизни и принимать участие в работе научных учреждений Массачусетса. Он вспомнил свой опыт в зоомузее Московского университета и немало занимался работой общественного аквариума лаборатории Вудс-Хоул, с удовольствием готовил для него экспонаты. По воспоминаниям коллег, ему нравилось бродить среди посетителей, чтобы оценить честную реакцию на экспонаты. Например, многие люди никогда не видели живых беспозвоночных, таких как кальмары, морские звезды и губки. В открытом бассейне аквариума экспонировались и акулы, которые вызывали огромный интерес. Гальцов вспоминал забавный случай: «Я услышал, как один довольно толстый и крикливый парень предложил пари от 5 до 25 долларов на то, что он войдет в воду, где плавают акулы, и останется там неподвижно в течение 10 минут. Мужчина разделся до плавок и вошел в воду, а его спутники с тревогой смотрели на часы. Когда он успешно вышел из бассейна и забрал свою ставку, я негромко сообщил, что большие песчаные акулы в бассейне — медлительные животные, которые питаются мелкой рыбой и никогда не нападают на людей. Поскольку объяснение не обрадовало победителя, я поспешно удалился».
В 1962 году Павел Гальцов стал летописцем своего места работы, опубликовав «Историю биологической лаборатории Бюро коммерческого рыболовства Вудс-Хоул». Он также был активным членом Национальной ассоциации промысла моллюсков (The National Shellfisheries Association) и обладателем награды «Почетный пожизненный член организации». Сегодня эта организация вручает «отраслевую премию имени Пола Гальцоффа» тем ученым, которые успешно подружили науку с потребностями промышленности. В 2023 году ее получили Лесли Штурмер и Дон Вебстер.
Неудивительно, что устричники с благодарностью вспоминают «Пола Симона Гальцоффа». Он появился в США именно в тот момент, когда индустрия переживала тяжелый кризис, и спрос на «белое золото» (так называли устриц) ежегодно сокращался. Крепкие компании были тогда готовы инвестировать средства в исследования и технологии и кооперироваться в этом с государством. Им нужно было понять, почему вымирают естественные устричники, как можно возродить их, что обеспечит процветание устричным фермам и т.д. Исследования Гальцова и его последователей в течение полувека позволили бизнесу не только не умереть, но укрепиться и занять нынешнюю нишу «элитной гастрономии». Во многом благодаря Гальцову стало понятно, как устрицы и рыба страдают от загрязнений, смываемых в прибрежные воды, и это привело к строительству очистных сооружений и тщательному экологическому мониторингу. Были разработаны методы получения молоди, описаны оптимальные условия разведения моллюсков на фермах, выведены безопасные сортовые устрицы, предназначенные специально в пищу человеку.
Также работы Павла Гальцова проясняют роль устрицы в прибрежных водах. Благодаря своему «фильтрационному кормлению» устрицы пропускают через жабры в среднем 200 литров морской воды в день. Они работают естественным фильтром, поскольку в процессе вода осветляется и лучше насыщается кислородом. Вкратце этот механизм можно описать так: жабры покрыты микроскопическими «ресничками», которые действуют как сито, отделяя твердые и полутвердые компоненты от воды. Это планктон и различные вещества, попадающие в море в результате деятельности человека (например, взвесь из водостоков). Воду устрица пропускает через себя и выбрасывает, а твердый компонент смешивает со «слюной» и отправляет в желудок и кишечник. Все непереваренное, а также неподходящее в пищу моллюск выводит в виде фекалий. Так примеси и взвеси, загрязнявшие прибрежную воду, превращаются в биоотложения, оседающие на океанском дне.
Увлекательному процессу питания устрицы Гальцов посвятил немало страниц в своих научных работах. Во многом благодаря ему устричники начали восстанавливать не только с промысловыми, но и с экологическими целями. А вот устричная индустрия России после эмиграции Гальцова так и не «взлетела». Даже сегодня на Черном море больше внимания уделяется мидиям, несмотря на очевидные преимущества устрицы как продукта питания.
Национальная ассоциация моллюсков вручает отличившимся ученым отраслевую премию имени Пола Гальцова
Павел Гальцов умер в августе 1979 года в возрасте 92 лет, всего на год пережив Евгению, свою верную спутницу жизни, и похоронен в Массачусетсе. Более 200 коробок с его статьями, отчетами, фотографиями и письмами были переданы в Библиотеку морских наук Пелла в Университете Род-Айленда. При этом имя Гальцова не очень широко известно в российских научных кругах, и этот биографический очерк призван отчасти восстановить справедливость. Поскольку добыча устриц, по данным журнала Nature, составляет сегодня около 50% от мирового промысла моллюсков, вклад нашего соотечественника в эту отрасль трудно переоценить. Национальное управление океанических и атмосферных исследований при Министерстве торговли США (НОАА), которое сегодня заведует глубоководными исследованиями и защитой морской фауны, называет Павла Гальцова тем человеком, который вывел на новый уровень морскую зоологию, а вместе с ней – устричную промышленность и рыбную ловлю во всем мире.
Текст АННЫ КУТУЗОВОЙ
Ссылки
P. S. Galtsoff Semanticscholar.org.
Paul Simon Galtsoff: Oyster Researcher and Woods Hole Lab Advocate.
Eugenia Galtsoff: Russian Immigrant Scientist with Mythological Fortitude.
Pioneering Shellfish Bioligists Series Paul S. Galtsoff by Maille Lyons.
The American Oyster by Paul Galtsoff.
Unattributed Memorandum, «Interview with Dr. Paul S. Galtsoff», 21 August 1946, Secret.
Некрополь русского зарубежья Павел Гальцов
Гальцов Павел Семенович. Медиаархив
Гальцев П.С. Исследование Косинских озер.
История устричной индустрии в США.
Анна Кутузова 2.08.2024