ФСБ России возбудила уголовное дело и выдвинула обвинение в насильственном захвате власти и организации террористического сообщества в отношении Михаила Ходорковского и членов Антивоенного комитета России. В его состав входят политики, общественные деятели, журналисты, писатели, ученые. Помимо декана Лондонской школы бизнеса Сергея Гуриева, доктора юридических наук Елены Лукьяновой, академика РАН Юрия Пивоварова, профессора Университета Джорджа Вашингтона Константина Чумакова, обвиняемыми также оказались руководитель лаборатории эволюционной геномики Национальных институтов здравоохранения США, член Национальной Академии Наук США, член координационного совета T-invariant Евгений Кунин, а также технологический предприниматель, основатель и генеральный директор компании Destinus Михаил Кокорич. T-invariant узнал, насколько неожиданным для них стало обвинение в особо тяжких преступлениях и как оно повлияет на их жизнь.
Главные новости о жизни учёных во время войны, видео и инфографика — в телеграм-канале T-invariant. Подпишитесь, чтобы не пропустить.
«Мне давно было понятно, что моей деятельностью интересуются российские спецслужбы: надо учитывать, что моя компания — одна из ведущих в области мультитехнологий в Европе и в Украине, — говорит Михаил Кокорич. — Если бы меня раньше спросили, ожидаю ли я уголовного дела, я бы сказал: ожидаю».
T-invariant: Антивоенный комитет России был образован в 2022 году, в начале войны. Как вы думаете, почему дело возбуждено именно сейчас?
МК: Репрессии развиваются волнами. И не так уж много осталось вариантов, кого еще можно привлечь. Все понимают, что в демократических странах это обвинение, особенно в такой формулировке, будет воспринято как очередной пример абсолютной деградации правоохранительной системы в России. Но у ФСБ руки дошли только сейчас.
T-i: Насколько реальную опасность представляет для российской власти деятельность Антивоенного комитета России?
МК: Любая организованная деятельность, которая противостоит режиму в России и которая воспринимается всерьез на Западе, представляет собой угрозу для российской власти. В Кремле понимают, что через год-два или через пять лет с ними что-то произойдет, и поэтому любая организация, которая имеет легитимность в глазах Запада (а таких российских организаций осталось немного, и Антивоенный комитет России — одна из них) представляет опасность. Обвинив наше объединение в организации террористической деятельности и захвате власти, они пытаются пресечь минимальные контакты с российской стороны, законопатить любые дырочки, которые были между нами и остальной Россией.
T-i: Почему тогда Антивоенный комитет России не объявили нежелательной организацией — как уже не раз бывало, когда власть хочет пресечь контакты россиян с какой-то организацией? Вас сейчас обвиняют в насильственном захвате власти — какие основания могли быть для этого?
МК: Возможно, дело в том, что комитет, представляя собой россиян, начал самостоятельно выстраивать самостоятельные каналы коммуникаций с международными организациями, в частности с ПАСЕ. Понятно, что у нас нет электоральной легитимности, но при этом странным образом легитимность Антивоенного комитета России в глазах Запада может быть большей, чем у действующей российской власти.
И этим обвинением Кремль пытается показать, что любой, кто попытается кулуарно за спиной договариваться с европейскими институциями от имени россиян, будет преследоваться строже, чем просто какие-то организации, которые могут оказывать дурное влияние на жителей России. Смысл в том, чтобы пресечь любую потенциальную деятельность, которая посягает на функции действующей власти. Никто из россиян не может быть уполномочен вести переговоры с Европой, кроме самого Кремля. В действиях Антивоенного комитета России российская власть видит покушение на свой суверенитет. И поэтому воспринимает наши действия как посягательство на нее саму.
T-i: Какие последствия лично для вас может иметь это уголовное дело?
МК: Из-за деятельности, которую я веду с начала войны, я уже давно не планирую никакие поездки через страны, которые могут выдать россиян спецслужбам. С определенного момента я перестал ездить даже в Объединенные Арабские Эмираты. В начале войны еще ездил, но были уже случаи выдачи, поэтому прекратил. Также я не посещаю многие азиатские страны, где российские спецслужбы могут кулуарно договориться о выдаче россиян — к примеру, Таиланд. По этой же причине я не летаю через Сербию. Само собой, избегаю страны СНГ. Я достаточно часто бываю в Украине, и с точки зрения безопасности, как ни странно прозвучит, для меня это более надежное место. То есть я в таком режиме живу давно и понимаю все риски, которые мне грозят.
Для Евгения Кунина известие об уголовном деле, стало полной неожиданностью: «Я узнал об этом от вас. Но было понятно, что спецслужбы заинтересуются Антивоенным комитетом России. Я не был особо активным членом этого комитета, но сейчас, конечно, очень рад, что в нем состою».
T-i: Антивоенный комитет России обвиняют в финансировании признанных в РФ террористическими украинских военизированных подразделений и планировании захвата власти силовым путем. Как это соотносится с реальной деятельностью комитета? Обсуждали ли вы с коллегами насильственный захват власти?
ЕК: Никогда. Во всяком случае, я ничего об этом не слышал и ничего подобного даже представить себе не могу. Это настолько дико, что это обвинение я воспринимаю как проявление психического заболевания авторов этого документа, хотя я, конечно, понимаю, что этот бред раздувается намеренно.
T-i: Но почему дело возбудили именно сейчас?
ЕК: Я реальной причины не знаю, но кажется естественным это связать с новым витком американской помощи Украине, поставками «Томагавков», с ощущением угрозы, которая нависает над российской властью. Она видит в этом реальную опасность, а пытается «отомстить котятам».