Юлия Синеокая: «Чем больше времени будет тянуться война, тем сложнее будет встреча»

Словарь путин­ской эпо­хи осе­нью 2023 года запу­сти­ли в Независимом инсти­ту­те фило­со­фии (IPHI) - орга­ни­за­ции осно­ван­ной в Париже уче­ны­ми-фило­со­фа­ми, поки­нув­ши­ми Россию в послед­ние годы. А идея такой сво­бод­ной от цен­зу­ры ака­де­ми­че­ской орга­ни­за­ции воз­ник­ла у Юлии Синеокой в декаб­ре 2021 года, когда она рабо­та­ла заме­сти­те­лем дирек­то­ра Института Философии РАН (ИФ РАН), кото­рый в тот момент отби­вал­ся от попыт­ки рей­дер­ско­го захва­та.

Власть в России боит­ся фило­со­фов. Боится настоль­ко, что объ­яв­ля­ет их ино­стран­ны­ми аген­та­ми, бло­ки­ру­ет рас­про­стра­не­ние их науч­ных ста­тей, ищет сре­ди них шпи­о­нов и вынуж­да­ет поки­нуть Россию. Как и чем зани­ма­ют­ся эти уче­ные в изгна­нии? Как стро­ят­ся отно­ше­ния с кол­ле­га­ми, остав­ши­ми­ся в России? И поче­му фило­со­фия может раз­ви­вать­ся «толь­ко во мно­же­ствен­ном чис­ле», рас­ска­за­ла T-invariant пре­зи­дент Независимого инсти­ту­та фило­со­фии (IPHI) Юлия Синеокая.

С нача­лом вой­ны про­ект при­об­рел новое содер­жа­ние: госу­дар­ство при­сту­пи­ло к уни­что­же­нию гума­ни­тар­но­го зна­ния в России. В усло­ви­ях несво­бо­ды уче­ные все чаще пере­хо­ди­ли на кон­фор­мист­скую пози­цию, а те, кто рань­ше при­дер­жи­вал­ся воен­но-кон­сер­ва­тив­ных взгля­дов, но не осме­ли­вал­ся выска­зать­ся вслух, под­ня­ли голо­вы. Имена немно­гих остав­ших­ся неза­ви­си­мы­ми иссле­до­ва­те­лей все чаще ста­ли появ­лять­ся в про­власт­ных СМИ. Сведения из доку­мен­тов, доступ к кото­рым был полу­чен газе­той «Завтра», кото­рая сооб­щи­ла о ста­жи­ров­ке Юлии Синеокой в Бирмингемском уни­вер­си­те­те в 1999 году, где она яко­бы была завер­бо­ва­на бри­тан­ской раз­вед­кой. Информация о поезд­ке хра­ни­лась в лич­ном деле в ИФ РАН, прав­да, речь шла о рабо­те при­гла­шен­ным исследователем.

С учре­жде­ни­ем Независимого инсти­ту­та фило­со­фии (IPHI) в Париже, ИФ РАН обви­ни­ли еще и в том, что у руля этой ассо­ци­а­ции сто­ят его сотруд­ни­ки. Хотя за про­гу­лы Юлию Синеокую уво­ли­ли из ИФ РАН во вре­мя отпус­ка (а так­же со-осно­ва­те­ля IPHI Алексея Жаворонкова во вре­мя коман­ди­ров­ки еще летом 2023 имен­но в свя­зи с их зару­беж­ной дея­тель­но­стью): руко­вод­ство реши­ло, что сов­ме­щать рабо­ту в рос­сий­ской и меж­ду­на­род­ной орга­ни­за­ци­ях сего­дняш­няя поли­ти­че­ская ситу­а­ция не поз­во­ля­ет. Да и неко­то­рые уче­ные, сохра­нив­шие места в ИФ РАН, сами упре­ка­ют быв­ших кол­лег, собрав­ших­ся в IPHI, в том, что их дея­тель­ность ста­вит ИФ РАН под удар. Сами учре­ди­те­ли ассо­ци­а­ции, напро­тив, счи­та­ют, что их дей­ствия никак не отра­зи­лись на харак­те­ре напа­де­ний, а для обо­их инсти­ту­тов было бы выгод­нее сохра­нять науч­ные связи.

О том, как воз­ник­ла идея объ­еди­нить рус­ско­го­во­ря­щих гума­ни­та­ри­ев, поче­му рос­сий­ские кол­ле­ги не спе­шат при­со­еди­нять­ся к ассо­ци­а­ции и чем опас­на новая неза­ви­си­мая инсти­ту­ция для про­во­ен­ных струк­тур, T-invariant пого­во­рил с пре­зи­ден­том IPHI, док­то­ром фило­соф­ских наук, чле­ном-кор­ре­спон­ден­том РАН Юлией Синеокой.

T-invariant: Как руко­вод­ство ИФ РАН отре­а­ги­ро­ва­ло на Ваше начинание?

Юлия Синеокая: Еще вес­ной 2022 я гово­ри­ла с дирек­то­ром и пер­вым зам. дирек­то­ра ИФ РАН о том, что хоте­ла бы собрать рас­се­ян­ных вой­ной по миру кол­лег, что­бы вме­сте вести науч­ную рабо­ту, про­дол­жать наши про­ек­ты, под­дер­жи­вать друг дру­га и не терять свя­зи. И ака­де­мик Гусейнов, и ака­де­мик Смирнов отнес­лись к мое­му пла­ну скеп­ти­че­ски, сра­зу мне отве­ти­ли, что ниче­го хоро­ше­го из это­го не вый­дет, эта затея из обла­сти невоз­мож­но­го, она обре­че­на на про­вал и опасна. 

У меня было дру­гое мне­ние… Через год, к весне 2023, наша ассо­ци­а­ция сфор­ми­ро­ва­лась, рас­ши­ри­лась и обре­ла имя. 9 мая 2023 Независимый инсти­тут фило­со­фии полу­чил реги­стра­цию в Префектуре Парижа, тогда нас было чуть боль­ше 30 (сего­дня око­ло 100). За год мы ста­ли чет­че видеть свои цели, была наме­че­на про­грам­ма иссле­до­ва­ний. Мы соби­ра­лись еже­не­дель­но онлайн, запу­сти­ли регу­ляр­ные общие и спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные автор­ские семи­на­ры, а в пер­спек­ти­ве наме­ти­ли изда­ние жур­на­ла и запуск под­ка­стов. Помимо фило­со­фов, наше сооб­ще­ство объ­еди­ня­ет социо­ло­гов, антро­по­ло­гов, пси­хо­ло­гов, био­э­ти­ков, исто­ри­ков, фило­ло­гов, откры­то заяв­ля­ю­щих о сво­ей анти­во­ен­ной позиции.

Когда наш сайт был уже прак­ти­че­ски готов, инфор­ма­ция об ассо­ци­а­ции про­со­чи­лась в рос­сий­ские уль­тра­пра­вые СМИ: «Царьград» и «Завтра» акти­ви­зи­ро­ва­лись. Эта инфор­ма­ция дошла и до руко­вод­ства Института фило­со­фии РАН. Меня попро­си­ли уво­лить­ся из Института, объ­яс­нив это тем, что моя актив­ность, дескать, ста­вит под удар кол­лег по Институту фило­со­фии, рабо­та­ю­щих в Москве. Собственно, меня поста­ви­ли перед выбо­ром: либо я рабо­таю в Независимом инсти­ту­те фило­со­фии, либо в Институте фило­со­фии РАН. Я попы­та­лась объ­яс­нить, что член­ство в инсти­ту­те РАН не про­ти­во­ре­чит член­ству в ассо­ци­а­ции. Независимый инсти­тут фило­со­фии – не госу­дар­ствен­ный и не част­ный инсти­тут. Мы не поли­ти­че­ская и не пра­во­за­щит­ная орга­ни­за­ция. IPHI – про­фес­си­о­наль­ная ассо­ци­а­ция. Кстати, я при­гла­си­ла врио дирек­то­ра Института всту­пить в наш Консультационный совет. Он не отве­тил на мое письмо. 

Через неде­лю я полу­чи­ла уве­дом­ле­ние, что уво­ле­на за про­гу­лы, хотя с фев­ра­ля 2022 нахо­ди­лась в неопла­чи­ва­е­мом отпус­ке и жила во Франции. В один день со мной был уво­лен так же за про­гу­лы и Алексей Жаворонков, со-осно­ва­тель IPHI, нахо­див­ший­ся уже дол­гое вре­мя в коман­ди­ров­ке во Франкфурте.

T-i: Вы хоте­ли остать­ся. Почему?

ЮС: Все трид­цать лет сво­ей рабо­ты в сте­нах Института фило­со­фии РАН я высо­ко цени­ла при­су­щий ему в то вре­мя дух сво­бо­ды и соли­дар­но­сти, откры­тость миру, твор­че­скую атмо­сфе­ру. Институт фило­со­фии РАН был уни­каль­ным содру­же­ством людей с раз­ны­ми поли­ти­че­ски­ми взгля­да­ми, людей с раз­ны­ми биб­лио­гра­фи­я­ми, но все вме­сте мои кол­ле­ги по Институту обра­зо­вы­ва­ли мно­го­го­ло­сое интел­лек­ту­аль­ное един­ство, неза­ме­ни­мое в про­фес­си­о­наль­ном и чело­ве­че­ском смыс­лах. То, что мое ста­нов­ле­ние, моя жизнь, моя рабо­та были свя­за­ны с Институтом фило­со­фии РАН, оста­нет­ся для меня сча­стьем и уда­чей. Перед самой вой­ной Институт спло­ти­ли два собы­тия: 100-лет­ний юби­лей и успеш­ное отра­же­ние попыт­ки захва­та со сто­ро­ны груп­пи­ров­ки Дугина-Малофеева. 

Кроме того, я не мог­ла пред­ста­вить себя вне сек­то­ра исто­рии запад­ной фило­со­фии, в кото­рый при­шла после МГУ еще аспи­рант­кой и кото­рым руко­во­ди­ла послед­ние 10 лет, о кото­ром болит моя душа. Я пони­ма­ла, что и моим кол­ле­гам будет непро­сто, если я уйду. Я не мог­ла их бро­сить. Институт был жиз­нью каж­до­го из нас неза­ви­си­мо от того, к како­му поко­ле­нию при­над­ле­жал чело­век, каких взгля­дов придерживался.

Кроме того, я пони­ма­ла, что мой уход при­ве­дет к закры­тию важ­но­го для меня про­ек­та – «Философская мастер­ская». Это было вос­тре­бо­ван­ное в рос­сий­ском фило­соф­ском сооб­ще­стве начи­на­ние, помо­га­ю­щее моло­дым уче­ным укре­пить­ся в про­фес­сии, успеш­но рабо­тать над кан­ди­дат­ски­ми и док­тор­ски­ми дис­сер­та­ци­я­ми, уста­нав­ли­вать ака­де­ми­че­ские свя­зи внут­ри стра­ны и за ее рубежами.

Для меня было важ­но про­дол­жать рабо­ту над изда­ни­ем Историко-фило­соф­ско­го еже­год­ни­ка, глав­ным редак­то­ром кото­ро­го я была, заме­нив ушед­шую из жиз­ни его осно­ва­тель­ни­цу Нелли Васильевну Мотрошилову. Нелли Васильевна сде­ла­ла Ежегодник авто­ри­тет­ным меж­ду­на­род­ным изда­ни­ем, пуб­ли­ко­вать­ся в кото­ром было честью и для рос­сий­ских, и для зару­беж­ных кол­лег. Свой долг я виде­ла в том, что­бы сохра­нить уни­каль­ный кол­лек­тив это­го изда­ния, его ака­де­ми­че­скую тра­ди­цию. Я счи­таю важ­ным собы­ти­ем выход Ежегодника 2022 года, став­ше­го зер­ка­лом воен­но­го вре­ме­ни. Чтобы не быть мно­го­слов­ной, про­сто при­ве­ду Вам назва­ния несколь­ких ста­тей из это­го выпус­ка: «Вопрос о винов­но­сти» К. Ясперса в кон­тек­сте немец­кой наци­о­наль­ной само­кри­ти­ки» (Игорь Эбаноидзе), «Слово уте­ши­тель­ное ино­ка в тем­ни­це» Максима Грека: Первое сви­де­тель­ство «тюрем­ной лите­ра­ту­ры» в России» (Марчелло Гардзанити), «Pavel Novgorodtsev and the Concept of Legal Consciousness in Russian Philosophy of Law» (Рандалл Пул).

Ну, и глав­ное, пожа­луй, что с нача­ла вой­ны Институт не пред­при­нял ника­ких шагов, за кото­рые мне было бы стыд­но. Руководство Института дер­жа­лось достой­но, иссле­до­ва­те­ли про­дол­жа­ли зани­мать­ся нау­кой. Нашего кол­ле­гу Рубена Апресяна, полу­чив­ше­го ста­тус ино­аген­та, не уво­ли­ли. Все это вызы­ва­ло ува­же­ние, а не жела­ние «ухо­дить по соб­ствен­но­му желанию».

Я и сей­час счи­таю, что уволь­не­ние Алексея Жаворонкова и мое не при­нес­ло ника­кой поль­зы ни Институту в целом,  ни кому-то из кол­лег в част­но­сти… В ответ на изве­стие об уволь­не­нии я отве­ти­ла, что, если этот шаг во бла­го Института, я буду искренне рада.

Я счи­таю, что насто­я­щую поль­зу для Института при­нес­ла откры­тая анти­во­ен­ная пози­ция его быв­ших сотруд­ни­ков, в част­но­сти, Марины Быковой, издав­шей спе­ци­аль­ный выпуск сво­е­го жур­на­ла Russian Studies in Philosophy. Special Issue: Russia’s War in Ukraine: When Barbarism Takes Over Civilization. Issue editor Marina F. Bykova. 2022. Vol. 74(4), уча­стие кол­лег в сбор­ни­ке ста­тей под редак­ци­ей и с пре­ди­сло­ви­ем Николая Плотникова «Перед лицом ката­стро­фы» (Münster, 2023) и созда­ние нашей ассо­ци­а­ции «Независимый инсти­тут фило­со­фии». (Интервью Николая Плотникова читай­те в T-invariant)

Думаю, сего­дня кол­ле­гам по обе сто­ро­ны рос­сий­ской гра­ни­цы важ­но пом­нить, что фило­со­фия учит мыс­лить кри­ти­че­ски, аргу­мен­ти­ро­ван­но спо­рить, слу­шать и слы­шать друг дру­га. Важно не утра­тить пони­ма­ние того, что фило­со­фия суще­ству­ет толь­ко во мно­же­ствен­ном чис­ле, не забы­вать, про­тив чего борол­ся и поче­му побе­дил Институт фило­со­фии РАН в декаб­ре 2021 и поче­му тогда на сто­ро­ну вос­став­ше­го Института вста­ло все ака­де­ми­че­ское сооб­ще­ство России.

 T-i: Как отнес­лись в инсти­ту­те к Вашему увольнению? 

ЮС: Получив уве­дом­ле­ние об уволь­не­нии, я напи­са­ла откры­тое пись­мо Ученому сове­ту, что­бы побла­го­да­рить кол­лег за сов­мест­ную рабо­ту, попро­щать­ся и объ­яс­нить, что при­чи­ной мое­го уволь­не­ния ста­ло созда­ние IPHI. Написала, что сайт ассо­ци­а­ции ско­ро зара­бо­та­ет, его лег­ко будет най­ти в сети. Но ссыл­ку на сайт давать не ста­ла, что­бы не ока­зы­вать дав­ле­ние на кол­лег, хоть и под­черк­ну­ла, что счи­таю созда­ние ассо­ци­а­ции важ­ным шагом для буду­ще­го рос­сий­ско­го фило­соф­ско­го сооб­ще­ства. Потом, как мне рас­ска­зы­ва­ли, состо­я­лось вне­оче­ред­ное засе­да­ние Ученого сове­та, на кото­ром обсуж­да­лось мое «пове­де­ние».

Среди чле­нов Ученого сове­та, напи­сав­ших мне после это­го собра­ния, были те, кто выра­зил соли­дар­ность, были и те, кто повто­рил обви­не­ния в том, что, созда­вая Независимый инсти­тут фило­со­фии в Париже, я став­лю под удар Институт фило­со­фии в Москве.

С момен­та откры­тия сай­та IPHI про­шло пол­го­да. Это собы­тие ниче­го не изме­ни­ло в харак­те­ре напа­док  со сто­ро­ны сто­рон­ни­ков Дугина-Малофеева и чле­нов Зиновьевского клу­ба на Институт фило­со­фии РАН, кото­рый дер­жит удар с декаб­ря 2021 года. Никаких прин­ци­пи­аль­но новых аргу­мен­тов у них не появи­лось. Все абсурд­ные лож­ные обви­не­ния повто­ря­ют­ся по кру­гу из пуб­ли­ка­ции в публикацию.

Я соглас­на с тем, что нуж­но сде­лать все воз­мож­ное, что­бы в нынеш­них усло­ви­ях убе­речь Институт фило­со­фии РАН, сохра­нить фило­со­фию как дис­ци­пли­ну в России. Нужно про­дол­жать писать, пере­во­дить, изда­вать, важ­но, что­бы мысль не угас­ла. Но фило­со­фия не может суще­ство­вать вне жиз­нен­но­го мира, не может не реа­ги­ро­вать на ката­стро­фу, в кото­рой все мы дея­тель­ные участ­ни­ки, а не сто­рон­ние наблю­да­те­ли. Идет жесто­кая неспра­вед­ли­вая бой­ня, раз­вя­зан­ная рос­сий­ской вла­стью, уни­что­жа­ет­ся Украина, Россия идет по пути само­раз­ру­ше­ния, поги­ба­ют люди, уро­ду­ют­ся и лома­ют­ся судь­бы… Знать об этом и жить даль­ше как ни в чем не быва­ло нельзя.

Независимый инсти­тут фило­со­фии откры­то высту­па­ет про­тив вой­ны в Украине, но не про­тив кол­лег, нахо­дя­щих­ся в России: боль­шин­ство здра­во­мыс­ля­щих людей в ака­де­ми­че­ском мире осуж­да­ет вой­ну, не под­дер­жи­ва­ет нынеш­ний режим, его реше­ния, его дей­ствия, его идеологию.

T-i: Вы про­дол­жа­е­те общать­ся с быв­ши­ми кол­ле­га­ми из ИФ РАН?

ЮС: Да, ста­рые свя­зи, конеч­но, оста­лись, но в целом обще­ние зами­ра­ет. Коллеги, оста­ю­щи­е­ся в России, счи­та­ют, что обще­ние на регу­ляр­ной осно­ве небез­опас­но. Но мы обме­ни­ва­ем­ся сло­ва­ми соли­дар­но­сти, зна­ка­ми друж­бы и поддержки.

T-i: Много людей уеха­ло из Института за рубеж?

ЮС: Немного. Может быть, про­цен­тов десять или пят­на­дцать, но потом неко­то­рые сотруд­ни­ки вер­ну­лись назад. Это не зна­чит, что на тех, кто вер­нул­ся, подей­ство­ва­ла путин­ская про­па­ган­да. Люди не оста­лись за рубе­жом по раз­ным при­чи­нам: из-за того, что не смог­ли лега­ли­зо­вать свое пре­бы­ва­ние; испу­га­лись, что выпа­дут из соци­аль­ной иерар­хии, и/​или не смо­гут реа­ли­зо­вать себя про­фес­си­о­наль­но; не смог­ли най­ти рабо­ту, обес­пе­чи­ва­ю­щую их семьи, или оста­вить сво­их близ­ких без еже­днев­ной забо­ты. Простого реше­ния нет, это лич­ный выбор.

T-i: Какие цели и зада­чи у ассоциации? 

ЮС: Одна из пер­во­оче­ред­ных задач IPHI – най­ти финан­си­ро­ва­ние сво­их про­ек­тов, что­бы помочь уче­ным, уехав­шим из-за несо­гла­сия с вой­ной, остать­ся в про­фес­сии. Многие из чле­нов ассо­ци­а­ции сей­час полу­чи­ли сти­пен­дии или крат­ко­сроч­ные пози­ции в уни­вер­си­те­тах, но это вре­мен­ное реше­ние. У кол­лег огром­ное коли­че­ство энер­гии и сил ухо­дит на оформ­ле­ние доку­мен­тов, нахож­де­ние жилья, обу­строй­ство семьи. Нужно осмыс­лить свою новую иден­тич­ность, свое место в мире, нала­дить жизнь в стране с незна­ко­мой бюро­кра­ти­че­ской систе­мой, обжить­ся в новом язы­ко­вом про­стран­стве, с нуля начать путь в про­фес­сии – все это непро­сто. Мне бы очень хоте­лось, что­бы наш IPHI стал пол­но­цен­ным местом рабо­ты для коллег.

Наша зада­ча сей­час – ана­ли­зи­ро­вать дей­стви­тель­ность, писать и гово­рить преж­де все­го о том, о чем не могут откры­то писать те, кто в России настро­ен оппо­зи­ци­он­но и анти­во­ен­но и вынуж­ден уйти во внут­рен­нюю эми­гра­цию. Однако со вре­ме­нем, я наде­юсь, в IPHI будут пред­став­ле­ны все сфе­ры гума­ни­та­ри­сти­ки, тема­ти­ка соци­аль­ной и поли­ти­че­ской фило­со­фии не будет лиди­ро­вать с таким отрывом.

T-i: Русский как основ­ной язык не меша­ет Ассоциации?

ЮС: Основных язы­ков у нас четы­ре. Пока мы про­во­дим внут­рен­ние собра­ния на рус­ском (это род­ной язык боль­шин­ства), и наши укра­ин­ские, бело­рус­ские и мно­гие запад­ные кол­ле­ги тоже зна­ют рус­ский, но часть семи­на­ров и круг­лых сто­лов уже про­хо­дят на англий­ском и фран­цуз­ском, мы пла­ни­ру­ем меро­при­я­тия на немец­ком. Наши про­ек­ты тоже раз­но­языч­ны. Семинар Независимого инсти­ту­та фило­со­фии в Сорбонне идет на англий­ском и фран­цуз­ском язы­ках. Биоэтическая обсер­ва­то­рия пред­став­ля­ет иссле­до­ва­ния на англий­ском. У нас есть ино­стран­ные кол­ле­ги, кото­рые не вла­де­ют рус­ским, но мы нахо­дим воз­мож­но­сти удоб­ной для всех ком­му­ни­ка­ции на англий­ском. Я не счи­таю, что меж­ду нашей зада­чей вхож­де­ния в меж­ду­на­род­ное ака­де­ми­че­ское сооб­ще­ство и нашей зада­чей про­дол­жать интел­лек­ту­аль­ную рабо­ту на рус­ском язы­ке есть противоречие.

T-i: Философская рабо­та сей­час невоз­мож­на в России?

ЮС: Я уже боль­ше года не была в России, не могу быть сви­де­те­лем про­ис­хо­дя­ще­го там… Думаю, ситу­а­ция раз­ная в раз­ных инсти­ту­ци­ях, раз­ные уче­ные ведут себя по-раз­но­му. Вижу, что кон­фор­мизм в науч­ных кру­гах рас­тет, рас­тет и депрес­сив­ность… Но в то же вре­мя знаю, что мно­гие мои кол­ле­ги мно­го рабо­та­ют и совер­ша­ют бле­стя­щие сме­лые поступ­ки как прак­ти­че­ские, так и интел­лек­ту­аль­ные. Это достой­но и ува­же­ния, и восхищения.

Об общих тен­ден­ци­ях могу судить толь­ко на осно­ва­нии при­ват­ных бесед с кол­ле­га­ми, оста­ю­щи­ми­ся в России, ну, и, конеч­но, читаю новые выпус­ки жур­на­лов, про­смат­ри­ваю кон­фе­рен­ции и семи­на­ры, выло­жен­ные в сеть. Знаю, что мос­ков­ские кол­ле­ги не согла­си­лись со мной, когда в одном из интер­вью я ска­за­ла, что в России сей­час нет сво­бо­ды фило­соф­ско­го иссле­до­ва­ния. Мне ста­ли воз­ра­жать, что мож­но зани­мать­ся восточ­ны­ми фило­со­фи­я­ми, исто­ри­ей рус­ской фило­со­фии, антич­но­стью и сред­не­ве­ко­вьем, эти­че­ски­ми про­бле­ма­ми искус­ствен­но­го интел­лек­та, созна­ни­ем живот­ных… Вполне допус­каю, что так и есть, но уве­ре­на в невоз­мож­но­сти кри­ти­че­ских фило­соф­ских иссле­до­ва­ний в России сегодня.

T-i: Как Вы дума­е­те, воз­мож­но ли тео­ре­ти­че­ски будет вер­нуть­ся и рабо­тать вме­сте с быв­ши­ми кол­ле­га­ми после войны? 

ЮС: Я не думаю, что тех, кто уехал, будут ждать с рас­про­стер­ты­ми объ­я­ти­я­ми и мы ста­нем сра­зу сно­ва сво­и­ми для всех, кто пере­жил нынеш­ний режим в России. Оставленные нами места уже заня­ты дру­ги­ми людь­ми, остав­лен­ные нами инсти­ту­ции функ­ци­о­ни­ру­ют не так, как функ­ци­о­ни­ро­ва­ли бы с нашим уча­сти­ем. Общение затруд­не­но. Нынешняя реаль­ность не похо­жа на дово­ен­ную. С дру­гой сто­ро­ны, я не думаю, что после сме­ны режи­ма в России все, кто уехал, захо­тят вер­нуть­ся… Чем боль­ше вре­ме­ни будет тянуть­ся вой­на, тем слож­нее будет встре­ча, тем даль­ше мы уйдем друг от дру­га. Была дово­ен­ная жизнь, была точ­ка, до кото­рой мы дошли вме­сте, а даль­ше мы пошли в раз­ные сто­ро­ны. И даже те, кто оппо­зи­ци­он­но мыс­лит, нахо­дясь в России, все рав­но будут отли­чать­ся от тех, кто оппо­зи­ци­он­но мыс­лит, нахо­дясь за гра­ни­цей. Но уве­ре­на, что сотруд­ни­че­ство, общие про­ек­ты будут воз­мож­ны. Мы будем нуж­ны друг дру­гу, но в иных каче­ствах, чем прежде.

T-i: Почему, на Ваш взгляд, про­ис­хо­дит раз­рыв меж­ду теми, кто уехал, и теми, кто остался?

ЮС: Это – боль­шая про­бле­ма, опи­сан­ная уже не раз уче­ны­ми-эми­гран­та­ми, теми, кто пере­жил сто лет назад исход из России после рево­лю­ции, уехал из наци­о­нал-соци­а­ли­сти­че­ской Германии, эми­гри­ро­вал из Чили при Пиночете… Причина в раз­ном опы­те, пре­одо­ле­нии раз­ных слож­но­стей, в раз­ных спо­со­бах адап­та­ции к ситу­а­ции. Накапливаются пре­тен­зии друг к дру­гу и вза­и­мо­не­по­ни­ма­ние. Война воз­во­дит меж­ду нами сте­ну… Очень слож­но будет потом встре­тить­ся как ни в чем не быва­ло. Это нор­маль­но: ведь даже когда чело­век выхо­дит на рабо­ту после несколь­ких меся­цев болез­ни, ему при­хо­дит­ся зано­во при­вы­кать к кол­лек­ти­ву, вхо­дить в ритм рабо­ты. Но наша нынеш­няя болезнь затра­ги­ва­ет эмо­ци­о­наль­ную, экзи­стен­ци­аль­ную, пси­хо­ло­ги­че­скую сфе­ры. Я не сомне­ва­юсь, что мы смо­жем рабо­тать вме­сте вновь, но это не будут преж­ние отно­ше­ния. В луч­шем слу­чае мы про­сто будем сотруд­ни­чать, как до вой­ны Институт фило­со­фии РАН сотруд­ни­чал с зару­беж­ны­ми инсти­ту­ци­я­ми, IPHI будет готов к тако­му сотрудничеству.

T-i: Давайте пого­во­рим о буду­щем. Что будет делать институт?

ЮС: Сначала была цель сохра­нить сооб­ще­ство тех, кто рабо­тал вме­сте в России, воз­ро­дить свя­зи с кол­ле­га­ми по все­му миру. С этой зада­чей мы справ­ля­ем­ся. Теперь на пер­вый план выхо­дит вхож­де­ние в меж­ду­на­род­ное ака­де­ми­че­ское сооб­ще­ство. Нам пред­сто­ит най­ти в нем свое место, свою нишу, свою роль. Первые чле­ны ассо­ци­а­ции были дав­но зна­ко­мы и рабо­та­ли вме­сте года­ми, теперь к нам при­хо­дят новые люди. Мы выстра­и­ва­ем новую ком­му­ни­ка­цию, пыта­ем­ся опре­де­лить­ся со сво­ей иден­тич­но­стью. Для того, что­бы идти впе­ред, очень важ­ны, с одной сто­ро­ны, меж­ду­на­род­ные про­ек­ты, с дру­гой  – сов­мест­ные уси­лия по раз­вен­ча­нию про­па­ган­ды, кото­рая фор­ми­ру­ет рос­сий­ское обще­ство сегодня.

T-i: Не будет ли более полез­но для уехав­ших рос­сий­ских уче­ных вклю­чить­ся в локаль­ные науч­ные евро­пей­ские сооб­ще­ства, чем созда­вать свое? 

ЮС: Одно дру­го­му не про­ти­во­ре­чит. Каждый из нас без­услов­но дела­ет все воз­мож­ное, что­бы стать пол­но­цен­ным, вос­тре­бо­ван­ным чле­ном науч­но­го сооб­ще­ства той стра­ны, в кото­рой ока­зал­ся. Но это дол­гий труд­ный про­цесс адап­та­ции. Невозможно при­е­хать в дру­гую стра­ну и сра­зу, без под­го­тов­ки стать частью ее ака­де­ми­че­ско­го сооб­ще­ства. Я наде­юсь, IPHI будет спо­соб­ство­вать вхож­де­нию кол­лег в миро­вую «république des lettres». Коллеги из тех стран, в кото­рых живут теперь чле­ны нашей ассо­ци­а­ции, очень нам в этом помо­га­ют, мы бес­ко­неч­но бла­го­дар­ны им за откры­тость, под­держ­ку, готов­ность вклю­чать нас в свою рабо­ту и участ­во­вать в наших проектах.

Помимо про­фес­си­о­наль­ной, эмо­ци­о­наль­ной, пси­хо­ло­ги­че­ской и логи­сти­че­ской под­держ­ки наша ассо­ци­а­ция дает кол­ле­гам аффи­ли­а­ции, что тоже немаловажно.

T-i: У вас уже есть кон­крет­ные пла­ны по круг­лым сто­лам, проектам?

ЮС: Да, чле­ны IPHI встре­ча­ют­ся прак­ти­че­ски каж­дую суб­бо­ту в Zoom. Есть у нас закры­тые докла­ды и дис­кус­сии, но боль­шин­ство откры­то для всех. Часть докла­дов в откры­том досту­пе на нашем сайте. 

T-i: Какие про­ек­ты уже запу­сти­ла Ассоциация? 

ЮС: У нас уже рабо­та­ют два кол­лек­тив­ных про­ек­та: «Словарь поли­ти­че­ско­го язы­ка путин­ской России» и «Обсерватория ком­па­ра­тив­ной био­э­ти­ки». Готовы четы­ре автор­ских семи­на­ра: «Радиообращения Томаса Манна «Немецкие слу­ша­те­ли!» и дис­кус­сия 1945 г. меж­ду «внеш­ни­ми» и «внут­рен­ни­ми» эми­гран­та­ми в све­те сего­дняш­не­го опы­та», «Литература и власть. История совет­ской лите­ра­ту­ры ста­лин­ско­го пери­о­да (1922 – 1953) на осно­ва­нии доку­мен­таль­ных и архив­ных мате­ри­а­лов», «Чтение и ком­мен­ти­ро­ва­ние неопуб­ли­ко­ван­ных про­то­ко­лов засе­да­ний в Государственной ака­де­мии худо­же­ствен­ных наук (Москва, 1922 – 1930)», «Нормативная эти­ка: мораль­ный закон, цели и дол­жен­ство­ва­ние», мно­го инди­ви­ду­аль­ных про­ек­тов, они раз­ме­ще­ны на сай­те IPHI.

С 25 сен­тяб­ря в уни­вер­си­те­те Париж-1 Сорбонна-Пантеон идет еже­ме­сяч­ный семи­нар Независимого инсти­ту­та фило­со­фии «Философский инстру­мен­та­рий для ана­ли­за совре­мен­ных про­блем». Мы гото­вим под­ка­сты IPHI, пла­ни­ру­ем изда­вать свой элек­трон­ный жур­нал, откро­ем акка­ун­ты в соци­аль­ных сетях. У нас есть идеи боль­шой кон­фе­рен­ции-пре­зен­та­ции IPHI, выезд­ных школ, цен­тра пси­хо­ло­ги­че­ской под­держ­ки, дру­гие замыслы.

 T-i: Как мож­но поучаст­во­вать в рабо­те Ассоциации?

ЮС: Наша ассо­ци­а­ция откры­та к сотруд­ни­че­ству. Мы не замы­ка­ем­ся в себе, не отго­ра­жи­ва­ем­ся от мира. Часть наших меро­при­я­тий онлайн име­ет откры­тый доступ. Можно под­клю­чать­ся через зум. Многие выступ­ле­ния запи­сы­ва­ют­ся, и видео выкла­ды­ва­ют­ся на нашем сайте.

Членом IPHI может стать любой уче­ный неза­ви­си­мо от стра­ны, в кото­рой он живет, и граж­дан­ства. Для это­го нуж­но нажать кноп­ку «при­со­еди­нить­ся» на нашем сай­те, потом при­слать заяв­ле­ние, CV, спи­сок пуб­ли­ка­ций и назвать име­на двух чле­нов IPHI, гото­вых дать реко­мен­да­ции. Каждый член ассо­ци­а­ции реша­ет сам, откры­вать ли ему инфор­ма­цию о себе. Однако для тех, кто пла­ни­ру­ет пуб­ли­ко­вать на нашем сай­те инфор­ма­цию о сво­их про­ек­тах, ука­за­ние сво­е­го име­ни явля­ет­ся необ­хо­ди­мым, посколь­ку наши про­ек­ты не анонимны.

T-i: Как Вы дума­е­те, воз­мож­но ли будет делать сов­мест­ные про­ек­ты с рос­сий­ски­ми инсти­ту­та­ми или кол­ле­га­ми в бли­жай­шем будущем?

ЮС: Пока таких рабо­та­ю­щих про­ек­тов у нас нет. Это зада­ча непро­стая. Но у нас есть ряд замыс­лов по про­фес­си­о­наль­но­му сотруд­ни­че­ству и пси­хо­ло­ги­че­ской под­держ­ке кол­лег-еди­но­мыш­лен­ни­ков в России. Верю, что те вари­ан­ты, кото­рые мы начи­на­ем выстра­и­вать, могут сработать.

Наши про­ек­ты нуж­ны сего­дня, но они при­го­дят­ся и зав­тра, когда при­дет вре­мя отстра­и­вать новую жизнь и нау­ку в России. Не реста­ври­ро­вать, не начи­нать с бело­го листа, а про­дол­жать ту рабо­ту, кото­рая ведет­ся сегодня.

Что каса­ет­ся меня, я чув­ствую лич­ную ответ­ствен­ность за судь­бы тех кол­лег и дру­зей, кото­рые оста­лись в России, за тех, с кем я вме­сте рабо­та­ла, запус­ка­ла новые про­ек­ты, с кем вме­сте мы боро­лись и отсто­я­ли нака­нуне вой­ны Институт фило­со­фии РАН… Однако ста­вить их под удар, при­гла­шая к сотруд­ни­че­ству с IPHI, я не могу, не под­вер­гая их опас­но­сти… Главное, что­бы у рос­сий­ских кол­лег была адек­ват­ная инфор­ма­ция о реаль­но про­ис­хо­дя­щем внут­ри стра­ны и вовне. Существовать в отры­ве от мира губи­тель­но для ори­ен­ти­ро­ва­ния в насто­я­щем и для выстра­и­ва­ния пла­нов. Работа IPHI ори­ен­ти­ро­ва­на в будущее.

Беседовала Марина Штейнберг

Марина Штейнберг  15.10.2023

IPHI, РАН, университеты, Философия, Франция