Одновременно в нескольких европейских странах российским студентам запретили учиться на IT-специальностях. Также появились случаи ограничений на поступление (например, на политически чувствительное направление «судоходство в Арктике»). Раньше процедура экспортного контроля касалась сотрудников университетов и научных центров, приглашенных исследователей, участников коллабораций, а теперь аналогичные проверки проходят и студенты. Например, в университете Бонна закрыли доступ к IT-курсам 65 студентам из РФ. Аналогичные меры были также приняты в отношении обучающихся из Китая и Ирана. Правозащитники считают это откровенной дискриминацией по национальному признаку: образование никогда не попадало под санкции ЕС. T-invariant поговорил с пострадавшими от рестрикций студентами и изучил, как устроен экспортный контроль в немецких университетах в теории и на практике.
Главные новости о жизни учёных во время войны, видео и инфографика — в телеграм-канале T-invariant. Подпишитесь, чтобы не пропустить.
19 ноября 2025 года стало известно, что University Centre in Svalbard (Норвегия) запретил студентке из России изучать судоходство в Арктике. Об этом сообщила Гера Угрюмова, основательница правозащитного проекта «Искра» (занимается борьбой с дискриминацией россиян, уехавших после начала войны).
Но более масштабная и показательная история произошла в Германии в октябре 2025 года. Магистранты университета Бонна с российскими, иранскими и китайскими паспортами получили письма: из-за санкций им закрывают доступ к большинству курсов по кибербезопасности, криптографии и IT-security. Целое направление Communication Management оказалось под полным запретом — студентам предлагают либо срочно менять специализацию, либо уезжать в другой вуз. Университет утверждает, что выполняет требование федерального правительства по контролю технологий двойного назначения.
Профессор Андреас Арчут, руководитель отдела коммуникаций университета Бонна, в ответе на обращение T-invariant сообщил, что в ходе проверки выяснилось, что на магистерских программах по кибербезопасности и информатике студенты из стран, находящихся под эмбарго, не могут быть зачислены на отдельные модули. «Сейчас это касается 65 студентов с российским паспортом. При этом у них сохраняется возможность выбрать альтернативные модули и продолжить обучение в университете. Вуз открыто выступает против любой дискриминации и считает привлечение иностранных студентов одним из главных приоритетов», — заявил Андреас Арчут.
«Пассаж про дискриминацию — это чистой воды демагогия. Примеров дискриминации по цвету паспорта предостаточно: от европейского банкинга и финтеха до сферы науки и образования. Что касается ограничений для студентов в университете Бонна, то пока сложно понять, это уже система или все еще эксцесс исполнителя в конкретном вузе. Федеральные или европейские власти выпускают документы общего характера, разного рода рекомендации. Дальше в разных немецких землях разные организации по-разному интерпретируют эти запреты. Научные центры исполняют предписания строже, а университеты традиционно более либеральны», — объясняет T-invariant немецкий исследователь на условиях анонимности.
Что рассказывают студенты
«Программа Computer Science, на которой я учусь, разделена на четыре направления: Algorithmics (теоретическая алгоритмика), Graphics, Vision and Audio Information, Communication Management (IT и безопасность) и Intelligent Systems (ИИ), — рассказывает Семен, студент университета Бонна из России (имя изменено по просьбе собеседника). — Нам сообщили, что для студентов из России, Ирана и Китая ряд курсов теперь недоступен. Хуже всего пришлось тем, кто выбрал Communication Management: все направление целиком попало под запрет. Им остается либо переводиться в другой вуз, либо менять специализацию. Обещают, что со временем часть курсов переработают — тогда «санкционные» студенты смогут посещать почти все, кроме нескольких лекций, и это не должно помешать сдать экзамены. Возможно, сделают исключения для тех, кто докажет, что не планирует возвращаться в Россию, — например, для политических активистов или людей в однополом браке».
«За исключением кибербезопасности, ограничения в целом не критичны, — уточняет Алексей, еще один студент университета Бонна (имя также изменено по его просьбе). — Больше всего они ударили по лабораторным работам — это как курсовая в России: программируешь что-то под руководством профессора. Нам прислали список запрещенных лабораторий, но в том же письме добавили: если из-за этого возникнут проблемы (не можете добрать кредиты, написать диплом в другом блоке и т.д.), пишите — будем решать индивидуально. Такие письма приходили не раз. Я знаю несколько случаев, когда студент просто подходил к профессору, и вопрос закрывался. Это не единичные истории».
В письме написано, что если студент сможет доказать, что в последние пять лет он живет в Германии, то ограничения могут быть сняты. Из письма может показаться, что университет лишь имитирует жесткие меры, а на деле студенты все могут решить в индивидуальном порядке.
«Нет, это не так, — возражает Алексей. — Тем, кто пришел именно за кибербезопасностью и криптографией, изменения сильно помешают. Плюс все мы оказались в подвешенном состоянии: обещания — только на словах, а официально прописано совсем другое».
Естественно, сразу возникает вопрос: это сам университет решил или ему «спустили сверху»? Бонн — единственный в Германии, кто ввел запреты исключительно по цвету паспорта, или просто первым попал под раздачу?
«У нас прошла встреча со студенческим советом (важно: это не официальные представители администрации), — рассказывает Алексей. — Нам объяснили, что еще в 2021 году был принят закон об ограничении экспорта технологий. Университет подпадает под правила о технологиях двойного назначения (dual-use). По словам совета, в вуз пришло письмо от федеральных властей: мол, вы плохо соблюдаете закон, граждане третьих стран не должны изучать технологии, которые могут быть использованы в военных целях».
Актуальные видео о науке во время войны, интервью, подкасты и стримы со знаменитыми учёными — на YouTube-канале T-invariant. Станьте нашим подписчиком!
«Если верить официальной версии, решение спущено сверху, — говорит Семен. — Нам сказали, что Бонн просто стал первым, к кому «докопались» за несоблюдение санкций. На каком уровне — Германия или ЕС — непонятно. Университет якобы сам не до конца понимает, что именно от него требуют, поэтому перестраховывается по максимуму, а потом будет смягчать меры, чтобы студентам было полегче. Не все в это верят: выглядит подозрительно, что из всех немецких вузов именно Бонн оказался единственным “нарушителем”».
Как устроен экспортный контроль в немецких университетах
На сайтах многих вузов страны можно найти подробную информацию об экспортном контроле — и действительно видно, что каждый вуз по-разному разъясняет своим сотрудникам правила. При этом на сайте университета Бонна такой страницы редакции T-invariant найти не удалось: есть только контакты людей, отвечающих за эту работу.
Например, University of Konstanz так описывает ограничения:
«Экспортный контроль направлен на предотвращение распространения оружия массового уничтожения и ограничение неконтролируемого экспорта оружия. Чувствительные товары, технологии и знания не должны экспортироваться в целях репрессий, нарушений прав человека или терроризма. Эти меры являются частью международно скоординированной стратегии, поддерживаемой большинством промышленно развитых стран… Цель состоит не в том, чтобы ограничить академическую свободу, а в том, чтобы предотвратить неправомерное использование конфиденциальных товаров, технологий, информации и программного обеспечения. Потенциально критические случаи должны быть выявлены на ранней стадии и обработаны в соответствии с требованиями законодательства. В зависимости от ситуации некоторые виды деятельности могут потребовать разрешения или даже быть запрещены».
Далее представлены многочисленные ссылки на правовую базу и собраны всевозможные рекомендации и разъяснения. Есть также представленная Федеральным управлением по экономическим вопросам и экспортному контролю (BAFA) интерактивная карта стран, на которые распространяются требования экспортного контроля — на ней отмечены не только Россия, Китай и Иран, но и, к примеру, Украина, Молдова, Босния и Герцеговина.
Ограничения в письме студентам от администрации университета Бонна совпадают с правилами экспортного контроля, очень подробно описанные на сайте Ulm University. Например, правила предполагают менее строгое отношение к людям, которые проживали в ЕС в последние пять лет:
«Если лицо не проживало исключительно в государстве-члене ЕС в течение последних пяти лет, пожалуйста, отправьте резюме этого лица вместе с заявлением в офис экспортного контроля, прежде чем подписывать соглашение о приеме или инициировать процедуру трудового договора с Dezernat III Personal».
Среди отдельно выделенных «редфлагов» для экспортного контроля значится все, что касается particularly powerful computers or cryptanalytical processes (особенно мощные компьютеры или криптоаналитические процессы). Именно эти направления оказались под самым жестким запретом для студентов из Бонна, которые подверглись рестрикциям.
Ни в одном из университетов, где на сайте находятся разделы про «экспортный контроль» (вот например вуз в Штутгарте) ничего не сообщается о распространении этих правил в отношении студентов.
«Первый редфлаг на экспортном контроле — цвет паспорта. Если Россия, Китай, Иран — изучают дальше и глубже. Если в биографии находятся подсанкционные организации, то это окончательный редфлаг. Не важно, работал ты в условном Физтехе или даже учился там. Тут точно все, до свидания», — объясняет T-invariant немецкий исследователь, знакомый с этими процедурами.
«Запрещено не ознакомление с материалами, а именно официальное обучение и выдача документов о нем»
Гера Угрюмова считает действия университета Бонна незаконными: «Университет ссылается на санкции и называет свои курсы “технической помощью России” (прежде всего, в технологиях двойного назначения. — T-invariant), хотя это уже многократно разбиралось: образование под санкции не подпадает. Мы направляли петицию в Европарламент и получили официальный ответ: ограничений для студентов из России нет».
При этом Угрюмова уверена, что бороться имеет смысл. У «Искры» уже есть успешный кейс в Венском техническом университете. «Мы доказали, что санкции не могут мешать девушке учиться. К сожалению, пока шло разбирательство, прием документов закончился. Зато теперь следующие абитуриенты могут ссылаться на этот прецедент», — говорит Угрюмова.
По ее словам, где-то ситуация еще хуже: в Чехии ограничения введены на государственном уровне, в Швейцарии все отдано на откуп самим вузам — «творят что хотят».
В целом согласен с ней и Дмитрий Дубровский, российский историк и социолог, кандидат исторических наук, преподаватель Карлова университета: «Да, есть рекомендации ЕС по нераспространению технологий двойного назначения. Логика понятна: ограничить страну-агрессора в доступе к военным технологиям. Но мы говорим об открытых образовательных программах. В теории выпускник потом может пойти в компанию с секретными разработками — но это уже вопрос к работодателю и его security clearance, а не к вузу».
По мнению Дубровского, случай в Бонне во многом объясняется федеративным устройством Германии: «Скорее всего, это инициатива конкретной земли. В разных землях ФРГ подходы к безопасности и мигрантам сильно различаются. В Швейцарии аналогичные проблемы были только в Цюрихе — подозреваю, что это частный случай, связанный с конкретным кантоном. В Чехии вузы открыто публикуют списки закрытых программ для россиян и белорусов».
Недолгий поиск действительно показывает такие объявления на сайтах Чешского технического университета в Праге, Технического университета Брно, Карлова университета и других.
«Мы имеем дело с очень растяжимым толкованием “распространения технологий” и классическим оверкомплаенсом, — резюмирует Дубровский. — Запрет студентам некоторых стран обучаться на конкретных курсах или программах, прямо скажем, глупая идея. Во-первых, большинство студентов уже уехали из страны и возвращаться не собираются. Во-вторых — и это главное — преподавание не обязательно имеет отношения к секретным технологиям. Многие материалы и так в открытом доступе, но само преподавание отдельные университеты почему-то считают запрещенной санкциями ЕС передачей информации».
Подтверждает слова Дубровского и Алексей: «По сути, ограничения по цвету паспорта. Российский, китайский, а особенно иранский — все, ты в зоне риска. Понятно желание сделать страну безопаснее, дроны уже и сюда долетают. Но с другой стороны — это бессмысленно. На лекции никто паспорт не проверяет, приходишь и сидишь. Реальная проблема только с регистрацией на экзамен и зачетом».
Материалы, кстати, тоже оказались доступны: мы с Алексеем проверили — он без труда открыл все, что ему «нельзя».
«Логика простая, — объясняет парадокс Дубровский. — Запрещено не ознакомление с материалами, а именно официальное обучение и выдача документов о нем. Посмотреть лекции можно, а вот получить кредиты и запись в диплом — нет».